ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ОЧЕРКУ

     В изучении истории и права древнего Рима долгие столетия господствовало в науке благоговейное преклонение перед текстом источников. Все, что еще можно было собрать из остатков, уцелевших от всепоглощающего времени и, в частности, религиозного фанатизма, - все это собиралось, комментировалось и тщательно хранилось, как драгоценное наследие минувших веков. Этому направлению в изучении древнего Рима современная наука бесконечно обязана. Это направление дало в руки человечества факел, правда, сильно дымящий, но с его помощью оно могло впервые заглянуть в страшную и заманчивую тьму давно прошедшего. Многочисленные папирусы Востока, Египта, Греции и Рима еще таинственно хранились в своих потаенных местах, многочисленные вещественные памятники, надписи, монеты, остатки древней культуры еще лежали, глубоко зарытые, под развалинами древнего мира… Теперь, как и прежде, человеческая мысль, стремящаяся понять далекое прошлое, направлена снова на собирание, комментирование и хранение этого нового драгоценного материала… Вся глубина минувших веков блистает теперь повсюду световыми точками добытого знания… Эти точки не соединены еще в лучи яркого света, но сделалось уже возможным появление их в будущем. Этому современному направлению грядущая наука будет также бесконечно обязана.
     Но наряду с накоплением источников знания человеческая мысль стремилась с их помощью, посредством гипотез, восполнить пробелы нашего знания истории прошлого. Человек, как и прежде, вглядывается сухими, воспаленными глазами во тьму веков и силою разума пытается воссоздать по далеким, неясным очертаниям поступательное движение человечества к современному. Великие люди науки составили во тьме веков, силою своего творческого разума, вехи на пути познания прошлого, и по этим вехам ощупью, спотыкаясь и падая, шла и идет человеческая мысль в поисках истины. Одним из таких ученых начала прошлого столетия был Нибур. Взяв в сильные руки старый светильник - литературные источники древнего Рима, - он очистил его пламя; и с помощью этого, более ярко заблиставшего светильника, он наметил надолго путь изучения прошлого. Мы имеем в виду критику источников и многие гипотезы Нибура, которые и до сих пор не утратили своего живого воздействия на современную науку. Критическое направление в изучении литературных памятников древнего Рима, созданное Нибуром, нашло себе многочисленных последователей. Оно освобождало человеческий разум от буквы источников, оно манило в бесконечную даль, обещая открыть еще более заманчивые перспективы. Раскрепощенная Нибуром мысль в лице Швеглера, Моммсена и других ученых создает уже несколько основных гипотез вопреки источникам, но опирающихся на эволюцию учреждений, на закономерные тенденции в развитии общественных и экономических отношений древнего мира. Мы имеем в виду, в частности, гипотезу Моммсена об общинном землевладении в древнем Риме… Освобождение разума путем отрицания достоверности источников не остановилось, однако, на этом… Было высказано мнение, что многие литературные источники, говорящие о древнейших временах Рима, есть лишь создание позднейших римских писателей, которые распространили порядки своего времени на начальную историю Рима. Тит Ливий, Дионисий и другие авторы, составляющие главный источник нашего познания о древнейшем Риме, сохранили будто бы в своих сочинениях лишь этот вымышленный сколок с позднейших порядков существования Рима. Эта гипотеза еще более очищает поле исследования древнейшей истории Рима от источников и производит уже целый переворот в ее изучении. Там, где казалось прежде, что наука выработала более или менее прочное знание в ряде ее долгих и кропотливых усилий, - там мы не знаем теперь ничего, а можем творить на основании нашего разума. В результате этого направления явились ученые, которые попытались на деле разрушить старое здание нашего знания древнейшей истории Рима. Отчасти, Низе, но главным образом, Паис, Де-Санктис и некоторые другие уже создали целый ряд гипотез, резко отрицающих достоверность литературных источников Рима. Все это привело к тому, что в изучении истории Рима наступил в настоящее время кризис.
     При таком состоянии науки вполне понятна вся трудность исследования в области основных вопросов древнего Рима. Насколько была проста задача исследователя еще до начала прошлого столетия, настолько она тяжела и ответственна, особенно, в настоящее время. Если прежде можно было ограничиться сопоставлением и истолкованием источников, то теперь приходится считаться и с резким отрицанием достоверности этих источников; мы не говорим уже о той многочисленной литературе, значение которой также необходимо исследователю, желающему оставаться на научной высоте. При этих тяжелых условиях, и в особенности, при кризисе современной науки древнейшей римской истории, нам приходится выпускать в свет работу. Пока выходит первый очерк: «Усадебный надел и общинное землевладение в представлениях писателей римской древности». Уже само заглавие этого очерк, отчасти, показывает, что мы берем на себя нелегкую задачу защиты старых позиций от натиска современной отрицательной критики. Преимущественно, мы имеем в виду гипотезу об общинном землевладении в древнем Риме, но попутно касаемся и некоторых других новейших гипотез. Мы поставили себе целью: 1) исследовать представления древних писателей о римских формах землевладения - узнать, как на самом деле думали они по этому вопросу (№1-20), и 2) выяснить, могли ли существовать те учреждения, которые лежали в основе этих представлений древних писателей (№21-30). Такою постановкою исследования, думается нам, мы не сошли с научной дороги. Вместе с тем, мы подчеркиваем направление в изучении древнейшей истории Рима с точки зрения учреждено древности. Не столько важно, может быть, что то или другое учреждение действительно имело место в Риме, сколько то, что оно могло быть, так как это учреждение принадлежало к институтам древнего мира. Такое направление в изучении литературных памятников удовлетворяет и непосредственному желанию использовать всякую крупицу человеческого знания, добытую тяжелым трудом предыдущих поколений. Из всего сказанного следует также, что мы далеко не являемся безусловным противником отрицательного направления в изучении римской истории и права; мы думаем, напротив, что это направление, даже резко выраженное, принесет свою лепту в сокровищницу человеческих знаний.
     В нашем исследовании мы выдвинули идею древней вооруженной гражданской общины в противоположность общинно-родовой или даже религиозной родовой общине. Вместе с тем, полагая в основание организации общины ее самозащиту военной силой, мы высказались в пользу воинского надельного землевладения, как исконной и основной формы хозяйственного быта древнего Рима. Некоторые другие предположения, высказанные нами попутно, нуждаются, конечно, в большем обосновании.
     Выпуская в свет первый очерк, мы не можем не выразить глубокой благодарности целому ряду лиц и учреждений, так или иначе содействовавших появлению настоящей работы: ректору и профессору родного нам Университета Евгению Вячеславовичу Пассеку, как нашему ближайшему учителю, и профессору С.-Петербургского Университета Михаилу Яковлевичу Пергаменту, с помощью и при личном участии которого нам предварительно удалось обменяться мыслями по поводу нашей работы с некоторыми профессорами того же Университета; их так же искренно благодарим. Кроме того, мы глубоко признательны прив.-доц. Юрьевского Университета Эрнесту Романовичу Фельсбергу, помощь которого, как историка, для нас была очень ценной. Наконец, приносим нашу благодарность администрации Императорской Юрьевской Библиотеки в лице ее бывшего библиотекаря Вольфганга Филипповича Шлютера и настоящего библиотекаря Александра Тимофеевича Расторгуева за содействие в розыске и выписке необходимых для нас книг, а также и Юридическому Факультету Императорского Юрьевского Университета за разрешение напечатать нам работу в Ученых Записках, издающихся при этом Университете.
     В заключение, мы считаем нужным оговориться, что по условиям работы в г. Юрьеве мы не могли всегда иметь под рукою необходимые для нашей работы книги. Этим объясняется, почему источники цитированы нами во многих случаях по наиболее или менее старым изданиям; те же литературные пособия, которые мы не могли достать, но в то же время затруднялись их опустить в перечне литературы, мы отметили звездочкой. Принятый у нас способ цитировать примечания следующий: например, I, 15 означает очерк первый, примечание 15-ое; I, 101 - очерк первый, примечание 101 и т.д. Кроме того, в некоторых местах первого очерка мы сделали ссылки на последующие очерки. Объясняется это тем, что по первоначальному плану мы имели в виду выпустить нашу работу сразу в нескольких очерках. Но потом, в виду трудности и сложности затронутых нами вопросов и увеличения размера первого очерка, нам пришлось отложить, к сожалению, обработку дальнейших очерков до будущего времени.
     Не без глубокого чувства удовлетворения и, вместе с тем, опасений и колебаний, мы выпускаем в свет наше исследование. Неблагоприятные условия работы и недостаток свободного времени мешали нам сплошь и рядом глубже изучить тот или другой институт и лучше его продумать. Ошибок и недосмотров трудно избежать, конечно, во всякой работе, но нам приходится рассчитывать на них в гораздо большем числе. Остается надеяться, что трудность пересмотра одного из коренных вопросов истории древнего Рима - формы его землевладения - послужит нам хоть небольшим оправданием сделанных ошибок.

В.С.
Юрьев-Дерпт, 18 августа 1908 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ-ПЯТОМУ ОЧЕРКАМ

     Настоящий труд составляет продолжение моей работы: «Очерки из истории землевладения и права в древнем Риме», первый очерк которой вышел в 1908 году, под заглавием: «Усадебный надел и общинное землевладение в представлениях писателей римской древности». Те идеи, которые были высказаны в этом очерке, подверглись теперь дальнейшей разработке, углублению и большему обоснованию. Так, второй очерк: Современные теории происхождения двухъюгерового надела в древнем Риме», имеет целью показать, что эволюционная теория собственности, которая приобрела господство в современной романистической литературе, не достаточно обоснована на источниках и представляет собой весьма шаткую гипотезу. Следующий, третий очерк: «Душевой надел в древнем Риме», подчеркивает самый слабый пункт эволюционной теории, которая в двухъюгеровом наделе видит подворный надел и, в частности, дополнительный надел пахотной земли (assignation viritana). Между тем, источники говорят о наделе на мужа, душевом наделе и, притом, в виде общего правила, - о наделе пахотном, а не усадебном. Четвертый очерк: «Так называемая, родовая организация древнеримской гражданской общины», исключительно, посвящен родовой теории строения древнеримской гражданской общины. Дело в том, что эволюционная теория собственности признает для Рима родовой строй (родовой синойкизм), а, вместе с тем, и родовое землевладение. Ближайший анализ родовой теории показывает, однако, что она не основана на источниках, что родовая теория должна быть, поэтому, оставлена. На ее же место следует поставить теорию военной организации римской общины. В свете этой теории находят свое объяснение оригинальные формы римского землевладения, а также и своеобразное наследование домочадцев (ipso jure). Последний вопрос рассмотрен особо в пятом очерке: «Наследование домочадцев (ipso jure) в связи с вопросом о семейной собственности». В этом очерке мы пришли, в частности, к выводу, что идея семейной собственности в Риме не получила своего правового развития в силу резко выраженной власти домовладыки, что домовладыка был личным собственником, ограниченным в интересах самой общины и косвенно, хотя и ближайшим образом, в интересах своих домочадцев. Не автору, конечно, судить о пригодности для науки гипотезы военной организации римской общины, и, вообще, о качествах настоящего труда. Автор хорошо сознает недостатки, недочеты своей работы.
     Наконец, в заключение, я не могу не выразить своей глубокой признательности ученика покойному ныне профессору Евгению Вячеславовичу Пассеку. Мне невольно вспоминается мое первое, робкое обращение в 1899 году к Евгению Вячеславовичу с просьбой прочесть несколько страниц, посвященных выяснению вопроса о причинах отсутствия преемства классов и степеней в цивильном праве. С этих немногих страниц, встреченных с участием, началась вся работа, приведшая к изданию пяти очерков, представляющих в своей совокупности одно целое.

В.С.
Киев, 27 июля 1913 года

ПРЕДИСЛОВИЕ К ОЧЕРКУ ШЕСТОМУ

     В настоящем исследовании дается новое решение одной из наиболее сложных и трудных проблем человеческой истории. В нем решается проблема о строении древнеримской общины и формах ее землевладения по аналогии с казачьей общиной. Как бы ни относиться к этой аналогии, несомненно одно, что она заставляет еще раз пересмотреть и без того далеко не бесспорные ходячие воззрения на древнеримскую общину. Но, помимо того, данная аналогия бросает значительный свет на многие темные стороны римского права, публичного и частного. Наконец, та же аналогия небесполезна и с точки зрения более углубленного понимания как вообще античной общины, так и общины казачьей. Работа написана, по возможности, кратко и общедоступно. Все более затрудняющее чтение снесено в примечания. Во второй половине книги помещены материалы с особой нумерацией (там же см. еще предисловие).

Автор
Киев, 13 апреля 1915 г.