Издавая собрание почти всего того, что мне удалось напечатать с молодости до этой поры, я считаю необходимым сказать несколько слов, в виде предуведомления.

     Читатели могут найти не совсем скромным желание возобновить память о статьях, рассеянных в старых журналах и книгах и большею частью давно забытых. В ответ на это могу уверить их с полным чистосердечием, что надменная мысль: читайте и поучайтесь - была от меня далеко, когда я решился приступить к тому делу. Нравственным побуждением было - подвести итог под свое прошедшее и передуманное мною; а возвращение к пережитому, воскрешение памяти о целом мире отношений, приязней, враждебных столкновений, отчасти потерявших уже смысл, - все это не располагает к суетным мыслям. На то, что писал прежде, невольно смотришь с тем же ощущением, с каким видишь могилы бывших друзей и неприятелей; благочестие к прошедшему сглаживает все шероховатости живой вражды и живой дружбы; одержанная когда-то победа мало радует, понесенное когда-то поражение мало огорчает. На победах и поражениях, на правоте и неправоте, чужой и собственной, на радостях и печалях, страстях, увлечениях, ошибках вольных и невольных лежит одна печать: все это было, прошло и никогда больше не возвратится.

     За исключением одной лишь статьи, которая напечатана по рукописи, я не позволил себе в этом издании никаких изменений против напечатанного; все осталось в прежнем виде, без прикрас и смягчений. Пусть старина и останется старинною!

     Из ненапечатанных своих работ я включил в это собрание только записку о преобразовании Императорского Вольного Экономического Общества. Она написана в то время, когда я был секретарем Общества, и дорога для меня, как воспоминание о том времени и тогдашней моей деятельности.

     Сначала меня занимала русская история, особливо внутренняя, тогда еще мало обработанная. В 1848 году, книга г. Терещенки «Быт русского народа» на несколько лет отклонила мои мысли и занятия в другую сторону. Со страстным увлечением стал я вникать в бытовые памятники России - песни, поверья, праздники, обряды, суеверия народа, в которых сохранились живые остатки древнейшего быта. Все написанное под влиянием этих занятий составляет особую группу, которая и помещена в этом собрании отдельно.

     В заключение, еще одна оговорка. Я не включил сюда библиографического извещения, помещенного в «Современнике» о диссертации покойного Т.Н. Грановского: «Аббат Сугерий». Эта рецензия состоит из общих рассуждений и выписок из книги и недостойна ни ее, ни дорогой для меня памяти ее автора. Кроме того, сюда не вошли также пять мелких библиографических статей, представляющих не более как краткое содержание разбираемых сочинений.

     Сдавая этим собранием всю свою прошлую печатную деятельность окончательно в архив, я прошу читателей, друзей и не друзей, смотреть на него не как на действие, а как на воспоминание. Мертвые бойцы лежат же нередко друг подле друга в одной могиле, спокойно; надеюсь, что точно так же и мои противники, с которыми мы ломали когда-то копья, подойдут вместе со мною к этому памятнику и будут рассматривать его с тою же спокойною мыслью, с какою и я гляжу на него. Ведь все это было!
 

К. Кавелин

С.- Петербург, 14 марта 1859 г.