ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА
 

     Предлагаемая в переводе книга проф. Гачека во многих отношениях представляется не совсем обычной. Начать с того, что она едва ли не впервые делает попытку применить к государственной науке тот метод индивидуального исследования, который по идее Виндельбандта-Риккерта был применен с таким успехом к исторической науке. В этом первая и очень большая заслуга Гачека, который уже в своих замечательных исследованиях по английскому праву (Englisches Staatsrecht, I, II) сумел с редким пониманием выделить все своеобразие английской государственно-правовой конструкции, столь далекой от общепринятого конституционного шаблона.

     Указанный опыт проф. Гачека тем более приобретает значение, что в настоящее время как раз наблюдается серьезный кризис в государственной науке.

     Являясь представителем новых путей в государственной науке, Гачек, естественно, пришел и к результатам, несколько необычным для шаблонного государственного права. В особенности это заметно, там, где он касается русского государственного права, которому, кстати сказать, он впервые для западной науки отводит выдающееся место. Своими заключениями в этой области он вызвал уже некоторые возражения в русской литературе, которые являются отражением некоторого недовольства в определенных политических кругах. Отношение проф. Гачека к вопросам русского государственного права заслуживает, поэтому, особенного внимания.

     Надо, однако, заметить, что те положения Гачека, которые способны возбудить против себя наиболее резкие возражения со стороны некоторых русских ученых, касаются вопроса, уже не имеющего свою историю в самой русской государственной литературе. Это вопрос о том, считать ли современную Россию конституционным государством или нет. Гачек присоединяется к отрицательному решению вопроса. Некоторые русские ученые считают возможным решить вопрос положительно. В прилагаемой книге проф. Гачека, он, нисколько не стесняясь, называет Россию абсолютной монархией, хоть и снабженной представительными учреждениями. В этом он, однако, лишь продолжает традиции немецкой науки. Еще старый Блунчли, называл конституционализм до мартовской Европы «умеренной абсолютией». И проф. Гачек вполне прав в своем утверждении. Это можно легко доказать на основании даже тех трудов, где его конструкции признаны «непонятными» (Котляревский, ук. соч. стр. 7, прим.). Изложение русских институтов у Гачека отличается позитивностью и полным беспристрастием. В его книге мы находим не право будущей России, когда она станет действительно конституционным государством, а настоящей - во всем своеобразии ее представительного самодержавия. Это право «официально и легально действующее, в отличие от тех правовых переживаний, которые, быть может, и свойственны широким кругам русского образованного общества, но, к сожалению, до сих пор не нашли себе ни официального признания, ни легального выражения. И если некоторые из изображенных Гачеком русских государственных институтов представляются по сравнению с Западной Европой давно пережитыми, рудиментарными формами, то это, конечно, не основание для того, чтобы подменять то, что есть, тем, что должно быть, или идеализировать при помощи конституционных цветов далеко не конституционную действительность. Истина, прежде всего.

     Остается сказать еще несколько слов по поводу некоторых неточностей и погрешностей, которые невольно были допущены проф. Гачеком при изложении русского государственного права в немецком издании. Эти погрешности, не имеющие, впрочем, никакого серьезного значении, вполне понятны при непосредственном пользовании русским текстом со стороны ученого, для которого русский язык не представляется родным; они исправлены при редактировании настоящего перевода, кое-где дополнены согласно новейшим данным и, во всех важнейших случаях, такие исправления оговорены в примечаниях редакции.
 

М. Рейснер

С.-Петербург, август 1912 г.