ПРЕДИСЛОВИЕ

     Настоящий труд посвящается всестороннему, по возможности, выяснению путем историческим, коренных основ таких, именно, могущественных прав и преимуществ Российской Державности, какими оказываются, с одной стороны, право личного участия Монарха в отправлении правосудия, а с другой право Его на помилование, из которых первое, по несоответственности общему государственному принципу, вовсе неизвестно Западу, а второе, хотя и отождествляется внешними признаками с правом, признаваемым за верховною властью всюду и всеми законодательствами, независимо от господствующей формы государственного управления, но, тем не менее, видимо от него отличается и своими основаниями и пределами.
     Такая особенность в правах Российской Верховной Власти, сравнительно с общими правами суверенитета по вопросам суда и помилования, - находит себе объяснение в той своеобразности, как это будет доказано ниже, с какою зародилось на Руси понятие о власти и начало самодержавия, под влиянием отчасти родового славянского быта, послужившего, как известно, зародышем монархического принципа, отчасти же под натиском последующих исторических событий. Отношениям и связям, чисто патриархального свойства, непосредственно установившимся, в силу родового начала и исторических причин, между князем и народом, когда князь был первым его судьею, по всякого рода делам, и семейным, и общественным, и государственным, а равно сознанию необходимости власти, выразившемуся в народном убеждении: «что без князя в земле ни порядка, ни охранения, ни суда, ни правды», - суждено было еще более окрепнуть в период татарского погрома и московского единодержавия, с которого и начинается развитие государственной жизни России…
     При содействии церкви, в особенности - же с тех пор, как русские князья получили царственное значение и стали преемниками чести древних византийских монархов, помазанниками Божьими, - на Руси, говорит Герберштейн, укоренилось строго теократическое воззрение на верховную власть и ее представителей: «что Царь, самодержавный владыка, дается от самого Бога, и потому все что ни совершит, совершается по воле Божьей, что даже сам Государь, если его просили об освобождении узника, не иначе отвечал, как словами: «ели Бог повелит, освободим».
     И подобное воззрение народа на верховную власть вошло настолько в его плоть и кровь, что на этом боготворении Царской особы, как на выражении нравственного его представления об исходе высшей власти от самого Бога, - почили как российское самодержавие, так и народное убеждение в том, что, после Бога, только одному Царю, как нелицеприятному, милостивому и истинному отцу, - принадлежит право располагать совестью, жизнью и достоянием своих подданных, и что ему одному, как источнику высшей справедливости и всякого закона в земле, - принадлежит право суда, а также заступничества за страждущего, прибегающего к его защите, ибо «Царь, как Бог, и покарает и помилует!»
     Таким именно, ореолом божественного всемогущества и величия русский народ привык, искони, окружать престол своих венценосных Монархов, и таков один из тез крупнейших и поразительной чистоты и блеска бриллиантов, который непосредственно вложен им в корону Мономаха!...
     А потому несомненно, что всякое стремление не только к умалению самого права, но даже к усложнению непосредственных сношений народа со своим Государем, по разного рода ходатайствам о правосудии и милостях, - и будет, независимо от нарушения существенных и личных интересов самой Верховной власти, еще актом святотатственного оскорбления как народных традиций, так и народного чувства!...
     В заключении считаем не лишним упомянуть о поводах, вызвавших наш труд, а ровно об избранной нами системе изложения предмета.
     Не говоря уже о научной важности исследуемого вопроса, по которому в нашей отечественной юридической литературе не существует никакого отдельного и полного трактата, за исключением отрывочных сведений, разбросанных в учебниках по государственному и уголовному правам, - прямыми показателями необходимости и значения историко-законодательного исследования вопроса о праве монаршего суда и помилования в России, в интересах сохранения этого права в том, именно виде, какой наиболее соответствовал бы его основам и народному о нем представлению, - послужили ряд реформ Комиссии прошений 1810-1890 г.г., этого высшего государственного учреждения, посредствующего между государем и его верноподданными по ходатайствам о правосудии и разного рода милостях вне закона, а еще более ряд проектов о преобразовании названного учреждении, в которых нередко предполагалась или реформа на основаниях, не имеющих ничего общего с историей права и самого учреждения, или же совершенное ее упразднение, в качестве самостоятельного государственного органа.
     Хотя упомянутым проектам не суждено было осуществиться, благодаря осторожности и осмотрительности особых высших Комиссий, на которые возлагалась реформа, но повторения подобных попыток можно ожидать тем более, если принять в соображение, сто реформированные, в минувшее царствование, административные, а в особенности судебные учреждения, которые прежде, в первоначальном своем виде, сливались со всеми остальными органами государственной власти, ныне, для такого слияния и общей гармонической деятельности, безусловно нуждаются в соответствующей реорганизации остальных государственных учреждений, в том числе и Комиссии Прошений, с которою, по роду своей деятельности, наиболее соприкасаются. Но и при частичном преобразовании Комиссии Прошений, если оно когда-либо должно состоятся, не следует упускать из виду той коренной исторической идеи, какая лежит в основе этого учреждения, в противном случае забвение упомянутой идеи будет иметь своим неизбежным последствием нарушение личных исторических прав российского самодержавия.
     Обращаясь к избранной системе изложения предмета, с подразделением его на общую и особенную части, при чем первая предназначается общему историческому очерку одного только права помилования, в связи с условиями зарождения и развития государственной идеи, среди каждого народа в отдельности, и при том в различные эпохи его политической жизни, а вторая - специальному исследованию права суда и помилования, как прерогативы Российской Державности, - считаем необходимым заметить, что мы предпочли эту систему, имея целью, сопоставлением взгляда на упомянутое право древних, средневековых и современных законодательств, а так же науки, с исключительным правом, присущим Российскому Самодержавию, рельефнее выставить все особенности сего последнего.
     В стремлении нашем к достижению намеченной цели, ознакомившись предварительно с источниками иностранной и отечественной литературы, как исторического, политического, так и юридического содержания, мы, быть может, не избегнем упрека в чрезмерной растянутости настоящего исследования переполнением его и такими историческими фактами, которые не имеют, по-видимому, прямого отношения к предмету, но оправданием нам служит общеизвестное бесспорное положение, что в деле всякого исторического изыскания, незначительные, по виду, факты служат нередко теми светящимися точками на темном фоне исторического прошлого, которые сами по себе, хотя и не выясняют исследуемого предмета, но, подобно маякам, указывают и освещают истинный к нему путь…