ПРЕДИСЛОВИЕ

    Второй том работы: Острогорского посвящен описанию политической жизни и политических партий Соединенных штатов. Об общем характере этого труда к о направлении той критики, которой автор подвергает буржуазную демократию, мы достаточно сказали в предисловии к первому тому, Острогорский доводит свое изложение примерно до президентства Тафта (1908 г.), но вся последующая политическая история Соединенных штатов представляет собой дальнейшее развитие и углубление тех же черт, которые изображал в свое время Острогорский. Засилье партийных боссов, подкуп и коррупция, открытая торговля голосами, — все это приобрело грандиозные размеры. Достаточно указать хотя бы на последние избирательные кампании в Соединенных штатах или на нефтяную панаму 1923—1925 гг., в которой оказались замешаны высшие чины республиканской администрации вплоть до членов кабинета.
    Острогорский сам понимает, что сила его сочинения в критике, а не в тех положительных требованиях, которые он выдвигает. «С самого начала я находил, — пишет он, — и нахожу еще сейчас, что- значение этой работы скорее заключается в ее разрушительной части, чем в созидательной». Тем не менее как раз в этом втором томе Острогорский развивает в заключительной части свою положительную программу. Она до крайности убога и в этом убожестве все же утопична. Какими лекарствами собирался Острогорский лечить безнадежно! захиревшую буржуазную демократию? В чем усматривал он источник, способный возродить ее жизненные силы? На первом месте стоит отказ от системы постоянных партий и замена их менее прочными объединениями, создаваемыми ad hoc, для осуществления какого-либо одного определенного политического требования. Острогорский не пытается даже указать какие-либо объективные тенденции развития, которые действовали бы в сторону предлагаемых им реформ. Он ограничивается тем,  что  с пафосом  отстаивает права индивидуальной свободы, попираемые деспотизмом постоянных политических партий, с прочной организацией и универсальной программой. Эти рассуждения Острогорского полны глубочайшего пессимизма и высокомерного презрения к массовой политической борьбе и к партийной дисциплине. В этом проявляются характерные черты интеллигентского радикализма, которого с одной стороны пугает всевластие капиталистической олигархии, а с другой — не меньший страх внушают народные массы, представляющиеся невежественными и несознательными. Отсюда глубочайший пессимизм и разочарование в политике вообще. «Всякий, кто облечен частицей государственной власти, — заявляет Острогорский, — или тот, кто к ней стремится, этим самым уже лишается человеческого достоинства... Трусость — это основное свойство, на котором построена вся политика... Демократия более, чем какой-либо другой строй основана на запугивании... Партийная жизнь — длительная школа рабского подчинения». Неспособность стать на классовую точку зрения мешает Острогорскому понять, что отталкивающие черты буржуазных политических клик, их беспринципность, лживость и продажность не исчезнут от того, что на место постоянных партий станут временные «лиги». Такой же беспомощностью отличаются и другие его рецепты: пропорциональное голосование с правом предпочтения отдельных кандидатов, индивидуальная ответственность министров и т. д. Все эти реформы — сплошное крохоборчество, поскольку Острогорский обходит основной фактор, превращающий буржуазную демократию в лживую, урезанную и чисто формальную, а именно — господство капитала. В послесловии Острогорский упоминает о критиках, которые указывали ему, что капиталистический режим представляет собой главную угрозу демократии, и ответ, который он дает этим критикам, надо признать в высшей степени слабым. «Я говорю тем, кто горит таким сильным негодованием против капитализма: смотрите, не забудьте о том, что экономическая жизнь течет по политическому руслу, и что если это последнее осквернено, то оно заражает собой все, что через него проходит».
    Но, будучи робкими и жалкими, эти реформаторские проекты Острогорского кроме того абсолютно не считаются с реальными тенденциями развития политической жизни современной эпохи. Острогорскому представляется, что сплоченные партии, борющиеся за власть, становятся ненужными, ибо резкие противоположности интересов чем дальше, тем более сглаживаются. На деле, как мы знаем, происходит прямо обратное. Эпоха империализма приносит с собой небывалое обострение классовых противоречий, резкое размежевание политических лагерей, образование воинствующих организаций, готовящихся к последней решающей схватке. Мелкобуржуазная мечта о замене постоянных политических партий временными объединениями, возникающими для защиты того или иного конкретного требования, противоречит всей механике современной политической борьбы и является примером беспочвенной утопии. Если бы книга Острогорского не содержала ничего, кроме этих выводов, ее не стоило бы издавать на русском языке. Но она ценна богатейшим конкретным материалом и своей критикой буржуазной демократии, критикой, которая до сих пор сохраняет полное значение и силу.

Е. ПАШУКАНИС.