ВВЕДЕНИЕ

     Настоящая книга, состоящая почти исключительно из дел, разрешенных военным генерал-аудиториатом (доселе нигде не напечатанных), - как мы надеемся, не будет лишена интереса для деятелей новых военно-судебных учреждений и для всех лиц, занимающихся изучением замечательных случаев из отечественной уголовной практики.
     Для удобства читателей мы представим характеристику некоторых из ныне напечатанных процессов. Генерал-майор Бюрно (в 1848 г.) покинул занимаемую им в тылу Шамиля позицию при селении Борч на том основании, (как он выразился в своем донесении), что заметил «глубокое уныние» в офицерах вверенного ему отряда; впоследствии же сам опроверг справедливость этого объяснения. - Генерал-майор Коханович сдал в 1855 г. Крепость Кинбурн англо-французам, не собрав военного совета для обсуждения вопроса об обороне крепости, оставил во время осады без употребления до 20 орудий, сам вышел из крепости к парламентерам, а во время нахождения в плену обратился к французскому правительству с недостойной просьбой: вознаградить его за вещи, утраченные в Кинбурне. - Генерал-лейтенант Реннен-кампф подложно представил к наградам за мужество, оказанное, будто-бы, в сражении с горцами при селении Бирикей (1844 г.) четырех офицеров, которые не участвовали в сем сражении. Генерал-майор Патковский утаил побег 33 нижних чинов из вверенного ему полка, (расположенного на границе с Пруссией), - дабы не навлечь начальству и самому себе неприятности. - Генерал-майор Леман на учение, за неимением палок, - из служебного рвения (как он сам объяснил), жестоко наказал шомполами двух горнистов. - Наконец, генерал-лейтенант Мандырка и Тришатный и губернатор Булдаков (стр. 307), желая открыть виновных в краже денег из кладовой симбирского уездного казначейства, самовольно вмешались в распоряжения следственной комиссии и вымогали от подсудимых сознание посредством пыток. - Именно подвергали их телесному наказанию и кормили соленой рыбой, не давая пить. Вследствие этого, в краже денег сознались лица, которые (как оказалось впоследствии) вовсе в ней не участвовали, а один из подсудимых двукратно покушался на самоубийство.
     Из дел о дуэлях особенно любопытны процессы: а) майора Щедро, вызвавшего на дуэль незнакомого ему Артемовского-Гулака вследствие ссоры в трактире, и б) поручиков Станишевского и Пожидаева, дуэль которых не имела никакого результата подобно тому, как она была лишена достаточного повода.
     Дело о систематическом и последовательном расхищении тайн. Сов. Политковским (петербургским Монте-Кристо, как называли его в обществе) с 1834 по 1853 г. Более миллиона ста тысяч руб. серебром из инвалидного капитала обнаружило невероятные упущения в отчетности, в ревизованные и хранении казенных сумм, которые были допущены председателем и членами комитета «18 августа 1814 года», ревизовавшими в течении нескольких лет эти суммы по фальшивым ведомостям, так что только случаю нужно приписать, что не было растрачено большее количество денег. В сравнении с этим делом расхищение командиром тульского оружейного завода генерал-майором Лазаревичем казенного имущества (им самим впоследствии пополненного) является менее важным.
     Поступок прапорщика Мельницкого, отдавшего свою шубу в уплату карточного долга и потом объявившего, что шуба была у него насильно отнята дворянами на большой дороге, совершенно совпадает с делом кн. Николая Кольцова-Мосальского, который обвинил полковника Офрейна, (требовавшего от него уплаты проигранных 500 рублей серебром) в похищении у него часов (Т. II, стр. 125).
     Дела о контрабанде разъясняют: 1) что весьма часто контрабанда - водворяется при помощи пограничной стражи содержимой правительством именно с той целью, чтобы препятствовать ее ввозу, причем контрабандисты требуют заложника из казаков стражи в обеспечение ее пропуска и провожатых из той же стражи (дела Юлиуса и Ананьева); 2) что начальники стражи, будучи поставлены в необходимость отпускать после поимки контрабанды тайных доносителей, (только для вида участвующих в контрабанде и содействующих ее поимке), не всегда могут с точностью соблюдать формальности, предписанные таможенным правилам, (дело Шенгелидзева); 3) что в случае убийства стражником лица, способствующего контрабанде - это деяние должно быть отнесено к необходимой обороне (дело Жеромкина).
     Дела: Васили Гессе, Волгина и Данила Луженко представляются однородными, ибо все эти лица присвоили не принадлежащие им имя и звание, причем, первый двукратно принял православие и троекратно вступил в брак при живых женах, в торой на основании подложных документов приступив к собиранию статистических сведений в воронежской губернии, наказывал крестьян розгами и вымогал у них деньги, а третий (беглый унтер-офицер), составив себе фальшивые документы на звание штабс-капитана, дерзнул подать просьбу об определении его в должность городничего.
     Дела об оскорблениях представляются весьма разнообразными: так, чиновник IX класса Матвеев ударил в церкви действительного статского советника Писарева, - который требовал, чтобы он отошел на другое место, ибо на нем оборванная шинель; прапорщик Солнцев оскорбил полковника Гриббе, будучи в пьяном виде; еврей Шкабло сорвал эполет с плеча подпоручика Ефремова, который ругался над предметами еврейского богослужения и обещал наказать Шкабло (без всякой вины с его стороны) так, что его на простыне отнесут в лазарет; фельдфебель Максим Тищенко нанес два удара по лицу капитану Горбунову, (принимавшемуся в этот день бить его шесть раз); подпоручик Левицкий учинил в пьяном виде драку с кантенармусом Комаровым и его тещей.
     Дело о нижних чинах жиздринской инвалидной команды представляет случай нарушения военной дисциплины, ибо упомянутые нижние чины объявили, что они не желают принять назначенного им в начальники капитана Дмитриева, который (будто-бы) отличается жестокостью.
     Наконец, из дел об убийствах заслуживают внимания следующие: штабс-капитан Матвеев наказывал рядового Кабаненко розгами, палками и ударами штыка, (который при этом сломался), до тех пор, пока Кабаненко не умер; несколько арестантов курского тюремного замка убили смотрителя последнего Безика за то, что он воспретил им иметь доступ в отделение арестанток и продолжать с ними любовную связь, что дозволял прежний смотритель Кременецкий; три арестанта виленского тюремного замка убили смотрителя оного Марамыгина за то, что последний наносил некоторым из них побои; коллежский асессор Петров и мичман Ирецкий совершили, находясь в опьянении, покушение на убийство - первый - своей жены по причине, оставшейся нераскрытою, а последний - товарища вследствии взаимных оскорблений; прапорщик Соболев и юнкер Баранцев учинили убийство четырех лиц: первый при пособии своего крепостного человека с целью ограбления сигарочного магазина, а последний для отнятия у проезжего купца Гибетьуллина шкатулки с деньгами.
     В заключение мы присовокупим, что считали бы цель сборника «русские уголовные процессы» вполне достигнутою, если бы наглядно убедили читателей в справедливости выраженной нами (в предисловии к Т. I) мысли, что и отечественная уголовная практика прежних годов, (с которой мы старались ознакомить русскую публику), представляет не менее интереса, нежели практика иностранных государств, где существует множество сборников для напечатания наиболее замечательных уголовных дел.