ПРЕДИСЛОВИЕ

     Постановка вопросов присяжных представляет собою один из труднейших и важнейших моментов уголовного процесса. О трудности говорит уже громадный процент кассаций по поводу нарушений правил о постановке вопросов в общем числе отменяемых кассационным судом приговоров.
     Что касается важности этого момента процесса, то и она не подлежит сомнению в самом деле, вопросы, предлагаемые присяжным, вместе с кратким на них ответом (в общем правиле - «да, виновен» или «нет, не виновен»), составляют вердикт присяжных, решение ими вопроса о виновности или невинности подсудимого. Присяжные простым «да» или «нет» утверждают или отрицают то, что содержится в вопросе, им предложенном. Исход процесса, таким образом, в важнейшем отношении обусловливается содержанием вопроса.
     Исследование этого момента процесса важно не только в практическом, но и в теоретическом отношении.
     На значение интересующего нас предмета для вопроса о достоинствах суда присяжных вообще и в особенности в сравнении его с другою формою суда с участием непрофессионального элемента (шеффенгерихтом) мы указывали раньше.
     Но независимо от этого, учение о постановке вопросов интересно как удобный случай для полного развития, детальной обработки теории миссии обоих элементов суда присяжных - коронного, профессионального и народного, непрофессионального. В самом деле, устанавливая правила касательно содержания вопросов присяжным, мы вместе с тем трактуем о миссии их в уголовном процессе, мы проводим точнейшие границы между смежными компетенциями присяжных и коронных судей.
     Вот причины того внимания, которое оказано этому моменту процесса в иностранной, преимущественно немецкой, литературе. Но обилие работ в данном случае не устраняет трудностей, встречаемых исследователем этого вопроса.
     Если в последнее время между иностранными (преимущественно немецкими) процессуалистами стало устанавливаться согласие в основных взглядах на миссию присяжных, то не то нужно сказать о воззрениях по тем детальным вопросам, из которых слагается учение об интересующем нас институте уголовного процесса. Разобраться в этом лабиринте разноречий, выработав для себя основной взгляд, на основании его оценить несогласные с ним воззрения, провести этот взгляд через все детали постановки вопросов - такова теоретическая задача и таковы затруднения, встречаемые исследователем в этой области.
     Сверх этого мне предстояла и другая задача: применить теоретические начала к разработке действующего русского права по этому предмету. Мне предстояло - на основании немногих постановлений нашего устава уголовного судопроизводства - постараться определить отношение нашего законодательства к тем подробностям, деталям постановки вопросов, которые explicite не разрешены нашим законом, но которые так или иначе должны быть разрешены в теории в практике судебной.
     В этой части моего труда пособием служили мне прежде всего решения нашего кассационного суда, хотя значение их для разных частей моего исследования неодинаково. По самому капитальному вопросу, по поводу о том - призваны ли наши присяжные к суждению только о конкретном факте или и к субсумции этого факта под абстрактно-правовые условия виновности, значение нашей кассационной практики сводится, при разделяемом мною взгляде на миссию присяжных, так сказать, к отрицательной величине. Дело в том, что по этому вопросу Сенат наш держится взгляда, давно составленного и в теории, и в западноевропейской практике. Здесь мне приходилось только разобрать аргументы, приводимые как Сенатом, так и сторонниками его в литературе в пользу ограничения миссии присяжных областью конкретного факта, а в остальном сослаться на то изложение подробностей сенатской доктрины, которое дано в сочинении г. Селитренникова «О постановке вопросов на суде уголовном, по решениям кассационного сената» С.П.Б., 1875 г.
     И в этом вопросе, как и в других случаях, пособием для меня служили далее сочинения русских процессуалистов, именно гг. Селитренникова, Чебышева-Дмитриева и др. Впрочем, одни из авторов касались постановки вопросов только вскользь, между прочим. Другие, как г. Селитренников, хотя и избрали этот момент процесса предметом специальных занятий, тем не менее рассматривали вопрос почти исключительно с точки зрения русского действующего права и установившейся практики. Мало того, даже критикуя практику Сената, г. Селитренников систематически не пользуется теорией и сравнением нашего закона и практики с положениями иностранных законодательств и практики. Это, впрочем, г. Селитренникову не может быть поставлено в упрек, так как он, как показывает уже название его сочинения, задался исключительно целью рассмотреть постановку вопросов по решениям кассационного сената. Вот почему и у г. Селитренникова наряду с меткими замечаниями встречаются некоторые промахи, которых он избегнул бы, если бы воспользовался иностранною литературою по этому предмету.
     Но и те из русских авторов, которые пользовались иностранною литературою о постановке вопросов, как, например, гг. Вульферт, Рабинович, Каллистов, приходят иногда касательно русского права к таким вывода, приводят такие аргументы, которые, конечно не представляют серьезной опасности для сторонников еще удерживаемой Сенатом практики ограничения присяжных областью конкретного факта; иногда эти аргументы имеют положительную тенденцию оправдать, ссылкой на теорию и иностранные законодательства, этот не имеющий опросы в науке взгляд нашего кассационного суда.
     Ввиду изложенного, а также ввиду особого интереса, который в последнее время у нас возбуждает постановка вопросов, я и решился предложить вниманию русских специалистов настоящее исследование.
     Мне остается сказать несколько слов о системе, принятой мною для настоящего исследования. Во введении я пытаюсь изложить аргументы в пользу необходимости постановки присяжным особых вопросов, я пытаюсь доказать преимущество французского нововведения пред порядками, имеющими место в Англии, где присяжным вовсе не ставят вопросов. Затем многое исследование распадается на четыре части. В первой я отвечаю на вопрос - о чем спрашивают присяжных? Здесь я излагаю правила теории и постановления положительного права касательно содержания вопросов. Во второй части сочинения я займусь вопросом - откуда добывается это содержание, я буду трактовать о материале для вопросов. В третьей - я скажу о форме (видах и редакции) вопросов и, наконец, в четвертой - о самой процедуре постановки вопросов (врем постановки, субъекты процесса, принимающие в ней участие, их права в этом отношении и проч.).
     В настоящее время я предлагаю вниманию читателя только первую часть исследования. Хотя по числу частей всего положенного труда эта первая часть есть только одна четверть всего исследования, но по теоретическому интересу и важности предмета и действительному объему предлагаемая ныне книга едва ли не составляет половины всего труда.
     Что касается системы, принятой мною в предлагаемой ныне части своего труда, то в объяснение ее я могу сказать следующее. Между тремя отделениями этой части я распределил весь материл в порядке перехода от более общего, принципиального к частному, точнейшему. Так, в 1-м отд. я говорю об общих началах распределения функций между обоими элементами суда (проф. и не професс.) и излагаю положение этого вопроса в положительных законодательствах и в теории. Здесь я пытаюсь доказать, что и в теории, и в положит. праве миссия присяжных не ограничивается решением о конкретных фактах, а распространяется и на субсумцию их под абстрактно-правовые условия виновности, на решение всего вопроса о виновности подсудимого перед законом. Второе отделение посвящено точнейшему рассмотрению содержания вопроса о виновности в отличие от смежного с ним вопроса, подлежащего ведению профессионального элемента суда, - вопроса о наказании. Здесь я провожу границы между этими двумя вопросами. Наконец, в 3-м отделении я рассматриваю вопрос о виновности в его частях - абстрактно-правовой и конкретно-фактической.