Задавшись целью наметить основные начала этимологии преступления, нельзя, конечно, на первом плане не обратить внимания на биолого-антропологические тенденции итальянской школы, руководителем которой по справедливости считают умершего в октябре 1909 года Туринского профессора психиатрии Чезаре Ломброзо. В предлежащей работе приходим к выводу, что уголовная антропология, представляя лишь намек на истину, лишена серьезного научного значения по тому соображению, что капитальный материал, которым орудует школа, затрагивая все области знания, сам в сущности состоит из неизвестных еще науке величин. Как можно говорить об урожденном преступнике, как типическом отношении ряда явлений, когда мы ровно ничего не знаем ни о наследственности, ни о психике организмов? Не солидные научные аргументы лежат в криминальной антропологии, нет! Она жила идеей, духом, колоссальной энергией, гениальной самонадеянностью своего создателя. По диким тропинкам, крутым ухабам взобравшись на вершину Альпийских гор и небрежно окинув взглядом старую Европу с ее тысячелетней культурой, Ломброзо, втайне мня себя великим новатором позитивистической науки, кликнул клич: «Omne hoc spatium mihi esse aio». По какому праву? Вы думали бы - iure Quiritium? Как бы не так!- Solo iure phantasiae! Зато клич этот от Тибра до Рейна, Сены и Невы всполошил ученых, вызвав повсеместное смятение умов... В действительности вся заслуга Ломброзо, чисто формальная, состоит в указании на существенное значение естественноисторического метода в применении к изучению преступления, вопреки абстрактным вожделениям старой системы направления в уголовном праве. В настоящее время, говорит г. Набоков в своей статье «Чезаре Ломброзо», можно считать установленным, что значение Чезаре Ломброзо для науки уголовного права не столько в непосредственно добытых им самим результатах, сколько в данном им импульсе, переместившем центр тяжести этой науки из области чисто отвлеченных умозрений и философских построений в область живой действительности, ее нужд и ее уроков. И в этом - причина огромного успеха основателя уголовно-антропологической школы и ее быстро создавшейся славы («Право», 1909, № 43, стр. 2293). Фаталистическое предопределение преступления или создание его естественными условиями milieu - вот порочный круг, где вращается мысль исследователя, теоретика-криминалиста, которому в виду несовершенства наших знаний, уже во всяком случае непристойно бряцать оружием победы с готовыми теориями в руках, сбываемыми оптом и в розницу. Проф. Оршанский писал в 1903 году: «И в настоящее время мы, как и 30 лет назад, стоим на распутье перед загадкой, предопределено ли тому или иному человеку еще в утробе его матери сделаться тем, что Ломброзо называет рожденным преступником, или же только жизнь делает людей такими, и стоит лишь изменить условия, чтобы этих выродков не стало?» («Криминальная антропология и судебная медицина», С. П. Т. 1903, стр. 3–4). Слова эти не потеряют своего права на существование 50–100–200 лет спустя; на распутье будут стоять вплоть до того времени, когда в наших руках, или руках наших правнуков, окажутся в полном распоряжении психиатрия, неврология, психопатология, физиология и психология, но отнюдь не в качестве маленьких детей с их наивным лепетом и ничтожно узким кругозором...