ПРЕДИСЛОВИЕ

     Предметом для настоящей работы послужило новое течение научной мысли в сфере уголовного права, весьма недавно, в конце 70-х годов возникшее в Италии и создавшее школу криминалистов, которая стремится, при помощи антропологических, опытно-психологических и социологических исследований перестроить уголовное право ab imis fundamentis. К развертывающемуся перед глазами современников новому научному движению, как бы ни смотреть на него, нельзя относиться иначе как с глубоким интересом. Капитальный вопрос, возбуждаемый новой школой уголовного права, заключается в том, есть ли достаточное основание вместо прогрессивного движения, примыкающего к исторически сложившимся современным законодательствам и преемственно развившимся коренным научным началам, прибегнуть к радикальной ломке в области науки, признать существующую классическую или юридическую школу уголовного права – nulle et comme non avenue? Такой вопрос разрешается внимательным анализом всех построений новой итальянской школы сравнительно с коренными основаниями классической или юридической школы, которому и посвящен мой труд. Такой анализ приводит меня к тому, что новое научное направление не доказало своего права стать на место господствующего направления, что между его притязаниями на исключительное научное господство и между добытыми им научными и практическими результатами - полное несоответствие.
     В самом деле, как я показываю в своей работе, новое направление погрешает в своих исходных точках в виду допускаемой им логической ошибки - смешения юридической дисциплины уголовного права с несомненно важными, но все же вспомогательными и отличными от первой дисциплинами антропологии, психологии, социологии; оно, далее, крайне преувеличивает значение требуемого им для уголовного права опытного метода естественных наук, забывая о существенных отличиях наук естественных и нравственных, вследствие которых первый метод в науке уголовного права не может иметь исключительного господства, а может единственно сочетаться, притом в качестве дополнительного, с присущими этой науке самостоятельными методами исторического и логического исследования; наконец, новое направление несостоятельно в своих коренных выводах, каковы: биопатологический генезис преступности, социальная ответственность, классификация преступников, естественное преступление и позитивный критерий наказуемости, - каковые выводы представляют крайне искусственные обобщения фактов биологического к социологического порядков, а вместе с тем, в виду проявляющихся в них резких противоречий между отдельными исследователями, выдают несогласованность почерпнутых из разнообразных сфер знания начал.
     Автор думает, что главнейшие положения классической или юридической школы выходят неприкосновенными из ожесточенной борьбы, которая ведется против них новой антрополого-позитивной школой. Сюда относятся: нравственная свобода и нравственная вменяемость, исследование и установление понятия не преступности и преступника, а преступления, только в связи с которым может изучаться и преступник, идеальные черты, присущие наказанию в уголовному процессу, отнюдь не противоречащие, впрочем, практическому целесообразному характеру карательной деятельности - в противоположность утилитаризму и эмпиризму новой школы, разумно-гуманное отношение к преступнику, одинаково чуждое воззрения на него, как на дикого зверя, равно как и на больное существо, настоятельная необходимость в дальнейшем сохранении репрессивно-пенитенциарной системы в смысле Lucas, как конкретного типа карательной деятельности. Отрицая, таким образом, значение антрополого-позитивной школы по части успешного создания цельной к строго-научной теории уголовного права, я не думаю отрицать более ограниченного значения ее исследований в смысле обработки вспомогательных дисциплин, в смысле верной критики отдельных положений существующей науки и учреждений положительного законодательства. Огромное множество собранных и обработанных ею фактов, если и не поддерживает ее радикальных главных положений, составляет богатый материал, который, при меньшей односторонности в пользовании им, может оказаться весьма ценным для науки.
     Указав на поставленную мною себе задачу, я должен коснуться способа ее исполнения. Критику новой Итальянской школы уголовного права приходится в значительной степени выходить из рамок юридической области знаний, вступать на почву вопросов, разрешаемых при помощи антропологии, физиологии, психологии, психопатологии. Это обстоятельство представляло значительные трудности для автора. Удачно ли обойдены они, об этом, конечно, судить не ему. Автор может единственно сказать, что, по мере сил и возможностей, он постарался усвоить себе необходимые элементарные сведения для сознательного отношения к теории Ломброзо, далее, что, разбирая выводы, построенные на естественных в медицинских науках, автор противопоставляет неведению итальянских ученых новой школы исследования других столь же компетентных в тех же науках ученых. Вообще, по чисто специальным вопросам (медицины, антропологии, психологии), автор относился к разбираемым им учениям, как относится судья или адвокат к эксперту. Юристы лишены сведений, коими обладает эксперт, но не лишены возможности контролировать его выводы с логической стороны, не лишены возможности обсуждать их при помощи всех иных, сверх экспертизы, доступных им средств удостоверения и убеждения. Автор весьма ясно сознает, что именно в указанной области сведущие люди найдут у него больше всего технических неточностей и ошибок - явление, впрочем, неизбежное, обусловливаемое для юриста самим методом новой школы, которая стремится, по верному выражению Сергеевского и Листа, сделать из уголовного права науку общественной патологии и, поэтому, изъять его радикальным образом из ведения науки права и юристов.
     Было бы излишне распространяться о том, что автор считает свой труд весьма скромной попыткой, исполнение которой мало соответствует важности поставленной им задачи и вечному величию затронутых ею вопросов. Он будет считать себя удовлетворенным, если, при всех недостатках его работы, ему удалось дать сколько-нибудь полное представление о существенном характере новой школы и о состоятельности ее выводов, и содействовать разъяснению вопроса, действительно ли единственно научным методом в области уголовного права должен считаться в наши дни метод исследования Итальянской новой школы. В заключение должно сказать, что, при довольно продолжительном печатании настоящей работы, мне не удалось или удалось лишь в ограниченной мере воспользоваться некоторыми из появляющихся в огромном числе работами, относящимся к учениям новой Итальянской школы. Сюда относятся: исследование Bahr’a о преступности, Il delinquente, начатое, но не оконченное печатанием в Rivista di discipline carcerarie 1886 г., статьи Desjardins о книге Ломброзо в Bulletin de la Societe generale des prisons 1886 г., d’Haussonville Le combat contre le vice (Revue des deux mondes 1887 г.), работы Tenchini о cresta frontale и fossetta mediana, 1887 г. - различные статьи в Archivio di Psichiatria 1886 г. и в № 1, 1887 (здесь, между прочим, напечатано новое исследование Ломброзо о татуировке). Весьма замечательной книгой Marro (Caratteri dei delinquenti) я мог воспользоваться лишь в незначительной мере, так как отдел моей работы, к которой она преимущественно относится, - биологическое исследование преступника в книге Ломброзо - был уже напечатан, когда она появилась в печати. Точно также я не мог уже воспользоваться 4-м изданием L’uomo delinquente на французском языке, что, впрочем, не составляет важного пробела, так как вновь введенные в него исследования об эпилепсии в связи с преступностью были разобраны мною при первоначальном появлении их в виде монографии о Misdea и отдельных статей в Archivio di Psichiatria. Наконец, о весьма интересной статье г. Мечникова об уголовной антропологии в Русском Богатстве 1886 №3-4 я узнал лишь по окончании печатания моей книги. Эта прекрасная работа нашего столь компетентного естествоиспытателя, должна рассеять много иллюзий о «неумирающей заслуге» Ломброзо. Не могу не привести здесь одного общего, чрезвычайно верного отзыва г. Мечникова. Говоря о громадном материале, вошедшем в первое издание L’uomo delinquente, автор замечает: «из всего этого материала ярко выступала на вид личность автора, фанатика, поглощенного оценкою идее до забвения многих из тех элементарных положений науки и логики, знание которых безусловно предполагается у самого заурядного писателя и врача (Рус. Богат. № 3, стр. 204). И далее автор указывает на то, что при обильном материале, собранном в L’uomo delinquente, у Ломброзо «на возведение стройного научного здания из этого материала не имеется ни готового плана, ни свободных сил (там же № 4, стр. 110).
     Настоящая книга составляет лишь первый выпуск моей работы, посвященной изложению общего учения: Ломброзо, Ферри, Гарофало. Во втором выпуске будет изложена особая часть антрополого-позитивного построения уголовного права: о лестнице наказаний, о реформе уголовного процесса, о попытках практического применения коренных выводов новой школы, вместе с общей оценкой нового научного движения, как среди итальянских, так и родственных им по направлению других европейских криминалистов.

А. Вульферт