Мы перевели слова «уголовная антропология» словами «наука о преступном человеке»; нам могут возразить, что наука это систематизированное знание, вытекающие из непреложных начал и что уголовная антропология не может быть поэтому названа наукой: непреложных начал она еще не открыла, а системы не выработала. Несомненно, однако, что уголовная антропология имеет свои непреложные начала и что они будут открыты.

     Великая, бессмертная заслуга Ломброзо в области знания вообще заключается в указании на эту возможность. Для нас же юристов заслуга Ломброзо заключается в том, что он указал новые пути к изучению уголовного права, пути, которыми идет всякая истинно научная работа: пути наблюдения и быть может даже опытов; не менее важно для нас, юристов, и то, что Ломброзо дает попутно то, что является необходимым последствием его исследований, те размышления, на которые он наводит, те выводы, в сфере чисто юридической, к которым приводят его работы.

     Статистика установила, что преступления или наказуемые правонарушения не случайные явления в жизни отдельного человека, а явления  общественного порядка, явления подчиненные общим законам общественной жизни, состоящие в зависимости от всех тех факторов, которые влияют на общественную жизнь данного народа.

     Ломброзо сделал шаг вперед, он установил самое содержание этого явления; последнее выражается в том, что общественная жизнь народа, условия в которых он живет, борется, торжествует и погибает, дают известный % анатомически изуродованных людей, которые вследствие своего анатомического уродства думают, чувствуют, ощущают, радуются и унывают иначе чем нормальный тип современного человека. Доказательства, которые Ломброзо и его школа приводят в пользу того, что преступник представляет особую антропологическую разновидность «преступника», которого можно распознать путем медицинского осмотра, независимо от того совершил он преступление или нет - доказательства эти не всегда удачны, не всегда убедительны, но тем не менее, провозглашенная Ломброзо истина непреложна - человек это часть природы и подчинен всем ее законам.

     Собран необъятный, неопровержимый материал, доказывающий, что и преступление и преступник продукты тех условий, в которых рождается, живет и погибает современный человек; отсюда прямой и неизбежный вывод, что аномалия души, называемая преступлением, должна воплощаться в аномалии тела - в типе преступника. Не может быть поэтому речи о том, что преступник это просто злой выродок, имеющий выбор между добром и злом и выбирающий зло, рождающийся таким же невинным и чистым, как и всякий другой и черпающий свою злобу из себя.

     Путем долгого неустанного труда, ум человеческий открыл, что все зло, какое в человеке имеется, берется им извне, что оно приносится им готовое в минуту рождения, что оно растет, зреет и разрушает все хорошее в человеке под влиянием тех условий, которые созданы нами, словом, что не злой человек виноват перед нами, а мы виноваты перед ним. Заслуга Ломброзо тем велика, что он показал нам степень нашей вины перед преступником, он нам показал, что мы не только оставили преступника холодным, голодным, темным и сирым, но что мы исказили образ человеческий, сузили его череп, расшатали его нервы, иссушили его мускулы, измозжили его кости, покрыли морщинами лицо его, испортили его зрение, погубили слух, обоняние и осязание его, убили его воображение, словом, отодвинули его телесно от человеческой породы, озверили его и не можем ждать от него человеческих чувств, мыслей и поступков.
 

Л. Берлин
 

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
 

     Быстрое, стремительное развитие уголовной антропологии лишает ученых возможности спокойно выжидать появления новых исследований, обыкновенно, очень объемистых, снабженных обильным материалом и требующих для своего появления продолжительного времени. Специальные журналы (Archivio di Psichiatria e scienze penali, Revue philosophique, Вестник клинической и судебной психиатрии и невропатологии Мержеевского, Архив психиатрии Ковалевского и др.) хотя и дают ясное представление обо всех вновь появляющихся работах, но следить за ними доступно не всякому. Поэтому я счел полезным в настоящее время сделать краткий очерк успехов уголовной антропологии.

     Но, прежде всего, я должен ответить обширной критике, возбужденной изучением этой новой отрасли знаний; размеры критики уже сами по себе служат доказательством серьезного значения уголовной антропологии.

     Топинар не признает за мной права устанавливать существование типа преступника, так как я сам признаю, что этот тип вполне отсутствует в 60 наблюдениях из 100.

     Конечно, если с понятием о типе связывать представление о том, что он дожжен встречаться во всех наблюдениях, то его нельзя признать. Но уже в моих первых трудах я указывал на то, что к понятию о тип преступника надо относиться так же, как мы относимся к понятию среднего данного если в статистике говорят, что средняя продолжительность жизни равна 32 годам, а наибольшая смертность падает на декабрь, то никому не придет в голову предполагать, что все, или почти все должны умирать в 32 года и в декабре месяце.

     И не я один придерживаюсь такого определения средних.

    Неверна также мысль, что вырождение преступника исключает возможность типа преступника, ибо всякое вырождение (кретины, золотупные) представляет свой особый тип.

     Listz, вполне одобряя, как мы увидим ниже, наши практические выводы, не согласен принять наших теорий только потому, что многие их критикуют и оспаривают.

     Но такова участь всех тех, которые осмеливаются пролагать новые пути в науке, не считаться с общественной рутиной, в то время как слащавые эклектики, подобные губкам, впитывающим все, ничего не отвергая, удовлетворяют всякого и не встречают ни с чьей стороны критики: но они обречены на немедленной забвение.
 

Турин

Lombroso