Книга содержит краткий систематический обзор современного уголовного права и процесса в Англии. В отличие От аналогичных по предмету иностранных обзоров и учебных руководств автор дает не только правовую, но и социально-классовую характеристику уголовного законодательства и уголовного  правосудия в Англии.
    (Книга рассчитана на преподавателей и учащихся юридических вузов, а также и вообще на юристов — теоретиков и практиков. В то же время она может представлять интерес и для более широкого круга читателей как пособие для ознакомления со своеобразным правовым режимом классической страны буржуазной демократии.

  

ПРЕДИСЛОВИЕ

    Когда буржуазный процессуалист говорит об основах буржуазно-демократического правосудия и притом хочет представить их в исторической перспективе, он непременно ссылается на Англию, как на родину этих начал и как на страну, в которой они проводятся с наибольшей последовательностью.
    В самом деле, «колыбель принципа несменяемости — Англия». Еще Вильгельм III поставил увольнение вестминстерских судей в зависимость от представления обеих палат парламента.
    Суд присяжных, рассматриваемый в буржуазной литературе как институт, который больше и нагляднее, чем какой-либо иной, придает правосудию характер демократический, на континенте Европы вводился по примеру Англии. Происхождение же присяжных в самой Англии относится еще к тому времени, когда правительство обращалось к «обыскным людям» — предшественникам присяжных — для исследования интересовавших его дел, как фискальных, так и судебных.
    Начало состязательности, введение которой в процессе несомненно имело прогрессивное значение, в Англии находит себе наиболее законченное применение.
    Наконец, англо-американский процесс есть устный по преимуществу на всех его ступенях и гласный во всех стадиях.
    Конечно, те из буржуазных процессуалистов, (которые превозносили правосудие Англии, игнорировали или сознательно замалчивали его классовый характер и ту игру социальных влияний, взаимодействий и отношений, которая, придавая двуличность правовым институтам, заставляет их обращаться одним своим лицом в одну сторону исторически сложившегося общества, другим — в другую. Не подлежит никакохму сомнению, что процессуальные гарантии в английском процессе ни в какой мере и никогда не мешали английскому суду быть классовым судом, по-разному судившим богатых и бедных, знатных и безыменных представителей «простонародья». Тем не менее было бы неправильно умалять значение тех процессуальных гарантий, установление которых исторически неразрывно связано именно с английским уголовным процессом. В области правосудия им принадлежит такое же (но не большее) значение, какое в сфере законодательной деятельности и в области управления принадлежит в буржуазных государствах так называемым конституционным гарантиям (не следует забывать, что и указанные процессуальные начала в целом ряде конституций возводятся также на степень конституционных гарантий).
   Подобно тому, как конституционные гарантии нужны рабочему классу в качестве «легальных возможностей организовать свои силы для борьбы против эксплуататоров», так судебные гарантии нужны представителям того же рабочего класса потому, что они дают им, хотя бы и ограниченную, возможность защиты против обвинений, возводимых теми, кто в ожесточенной борьбе с рабочим классом отстаивает позиции и привилегии. Что это действительно так, видно хотя бы на примере лейпцигского процесса.
    Тов. Димитров в своем «Ответе господину Риббентропу» по поводу утверждения последнего, что он, Риббентроп, содействовал освобождению болгар, оправданных по делу о поджоге рейхстага, говорил: «Как все знают, я и мои болгарские товарищи были освобождены потому, что даже фашистский суд не мог не оправдать нас, а оправдал он нас потому, что на лейпцигском процессе было доказано со всей очевидностью, что рейхстаг поджигали не коммунисты, а германские фашисты».
    Легко себе представить, что и совершенная очевидность невиновности болгар, обвинявшихся в поджоге, не спасла бы их от обвинительного приговора, если бы не поднялась высоко во всем мире «волна возмущения против злодеяния германского фашизма», но для того, чтобы это случилось, чтобы весь мир, за исключением представителей самой тупоголовой, самой бессмысленной и озверелой реакции, восстал против возможности обвинительного приговора, для этого все-таки нужно было, чтобы невиновность болгар была доказана так, как она была доказана, т. е. со всей очевидностью. Для того же, чтобы это было достигнуто, нужно было, чтобы Димитров, — не формально, а по существу единственный защитник в лейпцигском процессе, — мог использовать те процессуальные права, в соблюдении которых, хотя и урезывая их на каждом шагу, все же в то время в известной мере не мог отказать ему имперский суд. Из них решающее значение, конечно, принадлежало гарантии гласности суда.
    Однако то обстоятельство, что процессуальные гарантии, получившие в английском процессе наиболее раннее и наиболее полное развитие, идут на пользу не только интересам эксплуататорского меньшинства, которому служит весь государственный аппарат, но в известной мере и представителям подавляемого этим меньшинством большинства, конечно, не должно заставить забыть действительной природы -правосудия в Англии. Оно в целом было и остается проводником буржуазной уголовной политики и не потому только, что (процессуальные формы, в которых оно осуществляется идут главным образом на пользу представителям имущих классов (это более или менее ясно сознавалось и авторами таких классических руководств к изучению форм английского правосудия, как руководства Франквиля и Стифена), но прежде всего потому, что английский суд есть суд классовый по своему составу, призванный служить интересам имущих классов, и что он руководится нормами классового материального уголовного права, которое создано для того, чтобы служить оплотом для тех же интересов эксплуататорских классов. Короче — английский суд и английский парламент, как однажды выразился французский криминалист Росси, имея, правда, в виду совсем иную сторону их взаимоотношений, «суть колонны одного и того же здания», т.е. государства капиталистического общества, которое, по известному определению Энгельса, «является организацией имущего класса для защиты его от неимущего класса».
    Иначе, ведь, и не может быть. По данным 1920—1921 г., в Англии в руках 1/3% всех обладателей собственности было сосредоточено 38% всей британской собственности, а менее 2% всего числа собственников владело 64% всего национального богатства 3. Можно ли себе представить, чтобы при таком положении вещей, при котором интересы огромного большинства приносятся в жертву кучке «beati possidentes», — можно ли себе представить, чтобы какая-либо часть государственного аппарата, призванного поддерживать такое положение вещей, не имела значения органа, которым имущий класс пользуется для защиты от неимущего класса, для его подавления?
    Эта классовая природа правосудия в Англии сказывается все резче, и в то же время еще большее значение приобретают для самых широких слоев английского населения формальные процессуальные гарантии, и актуальной становится необходимость «отстаивать каждую пядь демократических завоеваний»4 в области правосудия, как должны быть и будут отстаиваемы эти завоевания и в сфере законодательной деятельности и в области управления.
    Существующая и в Англии в настоящее время во всех областях ее государственной жизни вполне реальная угроза для демократических завоеваний, явно подвергаемых умалению, заключается в том небывалом обострении классовых отношений, которое характерно для Англии не в меньшей степени, чем для всего капиталистического мира.
    И Англия пережила после версальского мира общие для стран капиталистической Европы периоды: кризиса, наступившего непосредственно после войны, временной стабилизации капитализма и последовавшего затем расшатывания стабилизации капитализма, приведшего к «развязыванию» этой стабилизации, к превращению ее в крайне тяжелый экономический кризис. Иначе не могло и быть, так как и в Англии оказались налицо пять перечисленных товарищем Сталиным факторов, которые объясняют небывало затяжной характер и небывалую глубину промышленного кризиса во всем капиталистическом мире: 1) Англия оказалась в окружении стран, переживающих такой же кризис, как и она, что лишило ее возможности маневрирования за счет других стран, 2) и в Англии кризис промышленный переплелся с кризисом аграрным, 3) и в Англии аграрный кризис охватил все отрасли сельского хозяйства, 4) и в Англии господствующие в промышленности монопольные картели приложили все усилия, чтобы сохранить высокие цены на товары, и 5) на развитии промышленного кризиса в Англии не могло не отразиться то обстоятельство, что он «разыгрался в условиях общего кризиса капитализма, когда капитализм не имеет уже и не может иметь ни в основных государствах, ни в колониях и зависимых странах той силы и прочности, какие он имел до войны и Октябрьской революции».
    Все эти факторы, взятые вместе, не могли не привести к натиску капитала на рабочие массы, к росту числа безработных, количество которых с 1290000 в 1928 г. поднялось до 2,3 млн. в 1932 г., и в то же время к значительному падению заработной платы, которая за тот же период снизилась на 15%. Росту внутренних противоречий неизбежно сопутствовало все более бесцеремонное обращение  с правовыми гарантиями.
    Однако эти внутренние противоречия еще не достигли той степени напряжения, три которой были бы потрясены самые основы правового режима в Англии. В 1931 г., после имевших место в этом году выборов, Болдуин, же в то время бывший фактическим главою диктаторской группы, сказал, что выборы показали, что «английский народ созрел для демократии». В переводе на язык тезисов XIII пленума ИККИ это значило, что методы парламентаризма еще не стали «помехою для капиталистов как во внутренней политике (против рабочего класса), так и во внешней политике (война за империалистический передел мира))».
    То обстоятельство, что с 1933 г. Англия вступила на путь относительного экономического улучшения ее положения, перейдя из стадии кризиса в стадию депрессии особого рода, является факторам, задерживающим и, может быть, предупреждающим процесс «фашизации» права в Англии, но отнюдь не устраняющим тех опасностей, которым подвергается вся системы правовых, в частности процессуальных, гарантий.
    Поскольку источник этих опасностей надо искать в современном экономическом положении Англии, необходимо отметить следующие факты из хозяйственной жизни Англии, ослабляющие значение наблюдающейся в ней повышательной тенденции конъюнктуры: 1) хотя эта тенденция продолжала наблюдаться и в 1936 г., но несомненно, что уже в 1935 г. темпы роста конъюнктурной кривой стали заметно понижаться; 2) развитие современной экономики в Англии находится в непосредственной зависимости от роста ее вооружений; между тем расширение военной программы при ближайшем анализе оказывается выгодным только для небольшой верхушки монополистического капитала и тяжелой промышленности; 3) некоторый рост (промышленного производства в Англии не приводит за последние годы к соответствующему уменьшению массовой хронической безработицы, что находит себе объяснение в получившей во время кризиса широкое применение (Капиталистической рационализации производства, в повышении норм эксплуатации рабочего класса; несмотря на то, что объем промышленного производства в Англии уже превысил цифру 1929 г., тем не менее число официально зарегистрированных полностью безработных лишь немного ниже прежних двух миллионов.
    Антифашистские демонстрации в Англии, в которых принимают участие широкие рабочие массы, вопреки директивам лейбористского руководства, свидетельствуют о чувстве тревоги, охватывающей эти (массы перед развитием фашистских тенденций.
    Сознание опасности, которая угрожает режиму демократии в Англии, привело к учреждению особого «Совета для защиты гражданских свобод». В составе исполнительного комитета Совета мы находим имена известных прогрессивных деятелей: Гавлока Эллиса, адвоката Притта, лорда Марли, профессоров Юлиана Гексли, Леви, Ласки, лейбориста Ленсбери. Совет издает бюллетень («Free Speech and Assembly Bulletin»), в котором помещается информация о случаях нарушения свободы слова и собраний полицейскими действиями и судебными решениями и о мерах, принимаемых Советом для защиты свободы митингов, союзов и печатного и устного слова. К числу этих мер относится наблюдение за прохождением судебных процессов по делам, возникшим в связи с устройством собраний и выступлениями на них, и т.п.
    Теперь, когда формальные процессуальные гарантии в суде все чаще подвергаются испытанию, представляет особый интерес ознакомиться с тем, что этот суд собою представляет, кем осуществляется правосудие в Англии, в каких нормах материального уголовного права и в каких процессуальных нормах находят выражение классовые отношения господства и подчинения и какими процессуальными возможностями для своей защиты располагают привлекаемые к суду лица, принадлежащие в огромном большинстве в Англии, как и везде в капиталистическом мире, к неимущим трудящимся массам.
    Задача настоящей книги — дать представление о современном состоянии уголовного права и уголовного процесса в Англии и в Уэльсе (некогда составлявшем самостоятельное княжество, но уже при Генрихе VIII окончательно присоединенном к Англии).
    Ирландия, после превращения ее в «свободное ирландское государство», получила в конституции 1922 г. основу для самостоятельного уголовного и уголовно-процессуального законодательства.
    Когда Шотландия в 1707 г. утратила свою государственную независимость в силу «акта соединения двух королевств — Англии и Шотландии», ей были тем же актом гарантированы собственное право и собственная судебная организация.