ОТ РЕДАКЦИИ

   Предлагаемый вниманию читателя сборник является шестым сборником трудов Московского Кабинета по изучению личности преступника и преступности, вышедших в свет за пятилетний период существования Кабинета.
   Вместе с тем, сборник «Убийства и убийцы» является третьим тематическим сборником. Не случайно то, что вышедшие до сего времени тематические сборники вместе с настоящим посвящены изучению преступлений против личности или преступлений, непосредственно затрагивающих личность: «Хулиганство и поножовщина», «Правонарушения в области сексуальных отношений», и, наконец, «Убийства и убийцы». Такой заостренный интерес к преступлениям против личности вызывался не только тем, что с ними велась усиленная борьба, вследствие чего и суд, и советская общественность, и научные работники не могли не заинтересоваться проблемой этиологии и борьбы с преступлениями этого рода. Внимание работников Кабинета сосредоточилось на хулиганстве, половых преступлениях и убийстве еще и по следующей причине.
   Преступления против личности при внимательном их изучении в условиях переходного времени обнаружили тенденции, несколько отличные от тенденций развития других преступлений, имущественных, например. В то время, как последние ныне характеризуются постепенно понижающимся по сравнению с предыдущими годами уровнем, преступления против личности в своем развитии оказались более устойчивыми, а по ряду отдельных преступлений и в отдельные периоды времени обнаружили некоторый рост.
   Развитие имущественной преступности дает основание констатировать, что социальные мероприятия по борьбе с ними в основном правильны, что дальнейшее усиление и упрочение социалистической экономики может ускорить процесс сокращения; имущественной преступности; основной проблемой борьбы с нею является проблема безработицы и аграрного перенаселения, с одной стороны, и проблема судебно-пенитенциарной борьбы с профессиональной преступностью, образовавшейся, как наследие прошлого и издержки пройденного пути, с другой стороны. В отношении же преступлений против личности должна быть отмечена несколько иная конъюнктура.
   Преступления против личности, в качестве наследия капиталистического прошлого, в качестве атрибутов нашей общей малокультурности и отсталости, в своей этиологии и в необходимых для борьбы с ними мероприятиях упираются в проблему культурной революции. Именно последняя способна пробить толщу старого быта, и ее осуществление изживет и общую нашу некультурность и даст возможность справиться с алкоголизмом, этим постоянным спутником преступности, и введет в нормальное русло так наз. проблему пола и проблему семьи, являющихся: мощными побудителями как преступлений половых, так и убийств, и, в частности, детоубийств.
   Интерес к проблеме убийств со стороны работников Кабинета вызывался, таким образом, не только специально-криминологическими задачами, но он был обусловлен также и тем вниманием, которое все более усиливается ныне к проблеме культурной революции, поскольку осуществление последней требует всестороннего освещения различных областей нашего быта.
   Убийство, как вид правонарушения, является одним из наиболее сложных и многогранных. Настоящий сборник содержит в себе результаты изучения почти исключительно случаев так называемого квалифицированного убийства, предусмотренного ст. 136 УК РСФСР и подсудного Губернскому Суду. Однако, и в этих пределах мы видим большое многообразие и в смысле движущих мотивов, и в смысле механизмов правонарушения, и в смысле его социальной опасности. Для того, чтобы подчеркнуть это многообразие, достаточно сравнить хотя бы два вида убийств, относимых нашим УК к квалифицированным: убийство с корыстной целью и детоубийство. Если первое характеризует правонарушителя, как весьма социально - опасную личность действовавшую по намеченному плану, преследовавшую цель обогащения и не останавливавшуюся для достижения этой цели перед физическим уничтожением стоящего на пути, то второе в большинстве случаев совершается женщиной, которая и сама является по существу потерпевшей и совершает преступление под давлением обстоятельств, преодоление которых выходит за пределы ее психических и интеллектуальных возможностей.
   Между тем, практика Губернского суда далеко не исчерпывает всех видов убийства. За ее пределы выходят умышленное убийство без квалифицирующих моментов, убийство под влиянием сильного душевного волнения, убийство, совершенное с превышением пределов необходимой обороны.
   Отсюда ясна необходимость весьма дифференцированного подхода к различным видам убийств. Приводимые ниже некоторые данные о судебной политике в отношении убийц показывают, как это дифференцирование осуществляется на практике:

Применение мер социальной защиты в отношении убийств в Москве и Московской губернии

Меры социальной защиты	Квалифиц. убийство	Простое убийство	Детоубийство
Лишение свободы: от 5-10 лет  » 2-5 лет  » 1-2 г.  » 1/2 - 1 г. До 1/2 г. Условно Принуд. работы Др. меры социальной защиты	35,3 40,6 6,0 10,7 - 6,0 0,7 0,7	5,6 37,8 13,3 16,7 12,2 12,2 2,2 -	- 6,0 9,1 27,3 - 57,6 - -

    Очерченные специфические особенности убийства, как вида правонарушения, определяют собой и задачи его изучения. При составлении настоящего сборника Московский Кабинет по изучению личности преступника и преступности поставил перед собой цель—показать квалифицированное убийство, как в социальном, так и в психопатологическом разрезе.   Общей обрисовке тенденций развития убийств как в СССР, так и в дореволюционной России, а равно и за границей посвящена работа А.А. Герцензона и Н.С. Лапшиной. Бурный рост убийств за границей, в особенности в Америке, имевший место в послевоенные годы и высокий их уровень даже в настоящее время—таков общий фон преступности за границей. Сопоставление кривой развития убийств в РСФСР и в дооктябрьской России говорит о том, что непрерывный рост убийств в царской России, имевший место в довоенное время, усилился во время войны и еще более возрос в период февральской революции. Дальнейшее развитие кривой убийств в РСФСР говорит о несомненном снижении, несмотря на то, что в отдельные моменты эта кривая развивалась волнообразно, а в последнее время даже несколько поднялась.
   Внимательный анализ дореволюционных черт убийств, проделанный упомянутыми авторами, позволяет сделать выводы, с одной стороны подтверждающие известную устойчивость распределения убийств по основным «факторам», но с другой стороны и указывающие на некоторые сдвиги, например, изменения в половом составе, изменения в социальном составе убийц и другие.
   Анализу квалифицированных форм убийств уже не только на основании данных общей статистики, а на основе изучения дел и приговоров Московского Губернского Суда посвящена работа В.Д. Меньшагина.
   Анализируя движение убийств по годам и кварталам, по городу и по деревне, по РСФСР и по Москве, автор рассматривает социально-бытовой облик убийцы, дает характеристику отдельным группам убийств по мотивам и формам их совершения, а также вскрывает и «факторы» убийств. Алкоголизм, ненормальные условия семейного быта, общая культурная отсталость, столкновения старого и нового быта, социально-психологические последствия войн и т.д., — таковы условия, в которых развивались убийства, таковы «факторы», отмечаемые автором.
   Изучение убийств, изучение судебной политики в отношении их приводит к выделению особой группы — детоубийств. Этой проблеме посвящена работа Б.С. Маньковского. Рассматривая динамику и объем детоубийства, распределение детоубийств в городе и деревне, выясняя попутно соотношение детоубийства и аборта, Б.С. Маньковский устанавливает отличный от квалифицированного убийцы социально-бытовой облик детоубийцы. Преобладание среди детоубийц женщин в возрасте до 20—25 лет, малограмотных, в громадном большинстве крестьянок или вышедших из крестьянства, незамужних—все это говорит за то, что к проблеме детоубийства внимание советской общественности должно быть обращено в большой степени.
   Анализируя далее мотивы к совершению детоубийства, установленные судом, автор приводит ряд описаний детоубийств, совершаемых в различной социально-бытовой обстановке. Переходя к методам борьбы с детоубийством, автор обращает внимание на необходимость усиления мероприятий отделов охраны материнства и младенчества и дифференцированного подхода суда к матери-детоубийце и ставит вопрос о юридической квалификации поведения фактических отцов убитых детей, — вопрос, ныне в значительной степени уже разрешенный Верхсудом РСФСР.
   Если статьи приведенных выше авторов посвящены исследованию криминальной динамике, выявлению общих законов развития убийств, социальных причин последних, то ряд других статей рассматривают личность убийцы, характер ее криминальных и не криминальных реакций, — словом всего того, что можно обозначить индивидуальной криминальной констелляцией. Социологическое исследование убийства ставит ряд вопросов, которые статистика решить не может, которые она намечает лишь в общих чертах. Различная мотивация убийств, различный тип самого убийства, различная социально - бытовая физиономия убийц — все это требует внимательного отношения к личности правонарушителя.
   Работа В.И. Аккермана именно и подходит к изучению убийства с индивидуально-характерологической точки зрения. Приводя большое число подробно изученных случаев убийства, с тщательно составленными историями жизни, социально-бытовыми обследованиями, автор анализирует и социальные, и биологические корни в поведении личности, выявляет те пути, по которым развивалась эта личность, и по которым она пришла к своей криминальной реакции. Благодаря всестороннему анализу материала, автор не впадает в «биологизм», но, наоборот, своими индивидуальными характеристиками дает именно то, что не может, повторяем, дать статистика — живую личность в ее индивидуальном социально - бытовом и биологическом разрезе.
   Женщинам - убийцам посвящена работа В.А. Внукова, основанная на изучении 67 случаев.
   Здесь привлекает внимание известное своеобразие в самом тяжком акте нарушения жизненных прав другой личности. Несмотря на коренную ломку быта, на оформление новых ростков его, остатки старого, процесс уничтожения сорных трав прошлого, естественно, создают именно для женщины, которая крепче, нежели мужчина, связана с интимной человеческой ячейкой — семьей — ряд специфических условий, как то: известную узость интересов, напряженность и более ярко выраженную аффективность в переживаниях семейного, личного ряда, наибольшую ранимость именно в этой части и т.д. Это своеобразие обстановки, которая, в конечном итоге, уходит в экономические корни современного общества, создает и особую биологическую приспособляемость женщины к новой обстановке. Процесс такого приспособления зачастую бывает мучительным, противоречия его иногда заставляют женщину свернуть на путь криминального поведения.
   Этим и обусловливается выделение женщин-убийц в особую группу.
   Приводя значительное число подробно изученных случаев, располагая их на группы в зависимости от характера протяженности криминальной реакции, т. е. от охвата этой реакцией того или иного круга людей, обращая внимание в частности на детоубийство, В.А. Внуков в заключении дает ряд выводов и биопсихологического, и социологического порядка.
   Предыдущие работы основывались на материале о душевно-здоровых, вменяемых убийцах. Однако среди последних известный % падает и на душевно-больных убийц, социальная опасность которых, естественно, не меньшая, если не большая. Вместе с тем, материал о них представляет большой научный биопсихологический интерес. Душевно-больным убийцам посвящена работа А.Н. Бунеева.
   Так как детоубийству в настоящее время уделяется значительное внимание, а вопрос о медико-психологической экспертизе детоубийц освещен далеко не полно, а сама она применяется в крайне редких случаях, то в целях освещения этого вопроса в сборник включен обзор А.О. Эдельштейна, трактующий о психопатологии детоубийцы.
   Наконец, работа А.Ю. Шпирта касается специфических убийств, совершаемых преступниками-профессионалами, производящими жестокую расправу над «изменившими» преступному миру. Статья имеет криминалистический уклон, давая вместе с тем и материал для суждения об особой морали, особом быте преступного мира.
   Если статьи социологического характера трактуют о криминальной динамики в свете социальной динамики, а статьи биопсихологического характера освещают индивидуальную криминальную и био-социальную динамику личности, то работа Е.К. Краснушкина, обобщая и объединяя те и другие является в то же самое время социально-психологическим объяснением убийства.
   Автор развивает мысль о многоэтажном строении психики и расширяет ее до понимания многоэтажного (в историко-социологическом смысле) строения личности в обществе и на основе этого строит различные группы убийц. В соотношении с той или иной группой убийц находится и социальная проекция этого убийцы. В этом последнем Е.К. Краснушкин различает деревенского и городского убийцу. Таким образом, автор связывает те или иные биологические различия с социальной сущностью личности и уже отсюда приходит к ряду практических выводов, как судебного, так и медицинского и социального характера.
   Статьей Б.Я. Арсеньева о ближайших задачах судебной политики в области борьбы с убийствами заканчивается настоящий сборник. Эта статья является как бы связующим звеном между судебной практикой и тем опытом построения социального прогноза в отношении отдельных групп правонарушителей, который дается в ряде статей настоящего сборника.