ВВЕДЕНИЕ

     Обеспечение правосудия есть конечная цель законов о судоустройстве и судопроизводстве.
     Достигнув этой цели, законодательствам помогает наука, указывая те условия, которым должно соответствовать устройство суда и процесса, чтобы правосудие было возможно более обеспечено.
     На основании выработавшегося в науке взгляда, первая забота, в этом отношении, должна быть направлена на то, чтобы дать правильную, согласную с ее природою, организацию судебной власти, так как без этого не могут иметь значения никакие дальнейшие меры. С этой целью судебная власть отделяется от законодательной и административной. С этой же целью от судей требуется высокий уровень умственных и нравственных качеств, которые ручались бы за правильное исполнение ими их обязанностей; судьи ставятся в независимое положение, благодаря которому, они могут постановлять решения вполне беспристрастно, не задаваясь, при этом, никакими посторонними соображениями и т.д.
     Все подобные меры суть, так сказать, меры общие, имеющие только целью вообще обеспечить правильное исполнение судьями их обязанностей и в частности - беспристрастие судей. Как и меры общие. Они оказывают влияние на характер всей деятельности судьи. Так, например, если бы судья получал недостаточное вознаграждение за свой труд, то постоянный недостаток в средствах к жизни мог бы предрасположить его к взяточничеству; ели бы судья не был несменяем, то постоянный страх потерять место, мог бы заставить его решать дела вопреки закону, в пользу лиц влиятельных.
     Понятно, что при таких условиях правосудие не было бы обеспечено, так как судьи всегда были расположены решать дела не на основании закона и, вынесенного из рассмотрения обстоятельств дела, убеждения в правоте той или другой стороны, а на основании каких либо соображений о собственной выгоде. Но и одних этих мер недостаточно для полного обеспечения правосудия, так как, не смотря на все благоприятные условия, которыми обставлено отправление судьею его обязанностей, - в каждом отдельном деле могут встретиться такие обстоятельства, под влиянием которых, судья не будет в состоянии исполнить их добросовестно.
     Законодательства и в этом случае, стремятся к тому, чтобы заставить судей решать дела беспристрастно, грозя им уголовным наказанием за неправосудие, но эта мера оказывается крайне недостаточной, ввиду той трудности, с которой сопряжено констатирование злого умысла со стороны судьи.
     Кроме того, для тяжущегося, потерявшего гражданский процесс, вследствие недобросовестности судьи, не столько важно получение судьею законного возмездия, сколько восстановление своего нарушенного права. Для того чтобы оградить его интересы, законодательства допускают взыскание им с судьи убытков, причиненных неправым решением, но и эта мера, вследствие трудностей, с которыми сопряжено такое изыскание, также не может считаться действительною. При том обе последние меры могут получить применение только после постановления судьей неправого решения, тогда как тяжущийся заинтересован именно в том, чтобы решение по его делу было постановлено беспристрастно, и с этой стороны они совершенно неспособны оградить его интересы.
     Таким образом, в руках законодательства нет действительных средств заставить судью отнестись к делу беспристрастно, когда некоторые обстоятельства принуждают его к противному, а потому единственною мерою, действительно ограждающею, в этом отношении, правосудие, может служить только устранение судьи от исполнения им своих обязанностей в деле, в котором есть основание опасаться его пристрастия.
     И так, вот какое значение имеет устранение судей, как средство охранения беспристрастия судов: при помощи устранения судей достигается ограждения правосудия в каждом отдельном деле и институт устранения судей составляет дополнение и, так сказать, корректив к тем общим мерам, которые направлены к достижению той же цели.
     Посредством устранения ограждаются, таким образом, как интересы тяжущегося, так и интересы государства, которые как видно из предыдущего, заинтересованы в беспристрастии судов. Вследствие этого, устранение судей должно быть допускаемо, как в интересе публичном, так и в интересе частном. Кроме того, для самого судьи также весьма важно, чтобы ему была дана возможность, не разбирать такого дела, в разрешении которого он не может сохранить полного беспристрастия, так как, в противном случае, ему весьма часто пришлось бы вступать в борьбу со своей совестью, или решать дело против своего убеждения, или же, наконец, подвергаться нареканиям со стороны тяжущихся, от чего могло бы пострадать его нравственное достоинство.
     Под влиянием этих интересов, должны, таким образом, складываться правила законодательств относительно устранения судей. Но здесь возникают следующие вопросы: если все эти интересы ограждаются одним и тем же действием - устранением судьи от исполнения его обязанностей, то как разграничить их? И не может ли правосудие быть обеспечено посредством допущения устранения ради одного из них? Так, например: в устранении пристрастного судьи заинтересованы тяжущиеся, которые без сомнения, весьма бдительно следят за своими интересами, не будет ли, вследствие этого, правосудие ограждаться предоставлением одним тяжущимся права отводить судей, и не удовлетворятся ли через это другие интересы?
     На эти основные вопросы мы постараемся ответить в дальнейшем изложении, но для того чтобы нам было удобнее ориентироваться в тех фактах, с которыми нам придется иметь дело, мы постараемся разграничить указанные нами интересы, хотя отчасти теперь же. Выясним, прежде всего, в чем заключается интерес государства в институте устранения судей.
     Государство обязано доставлять правовую защиту частноправовым притязаниям. Оно действует, в этом случае, через свои органы - суды. Обязанность судьи носит, следовательно, чисто государственный характер и объем полномочия, получаемого им от государства, ограничивается совершением тех действий, которые необходимы для защиты частноправовых интересов. Судья в своей деятельности преследует, таким образом, интерес государства, если же он будет преследовать свои частноправовые интересы, то окажется, конечно, действующим не в качестве органа судебной власти государства, а в качестве частного лица.
     Таким образом, судья не может исполнить своих обязанностей в таком деле, в котором предмет спора входит в круг его часто правовых интересов. Отсюда и вытекает понятие об относительной неспособности судьи, т.е. неспособности его исполнять свои обязанности в известном деле. Государство не может, конечно, допустить того, чтобы относительно - неспособный судья исполнял возложенные на него обязанности, если бы даже на то последовало согласие тяжущихся, так как этим был бы нарушен общественный порядок, а потому закон предписывает ему устраниться от их исполнения. Нечего и говорить о том, что относительно - неспособный судья предполагается пристрастным, что он решит дело пристрастно в свою пользу. Но судья может оказаться, в некоторых случаях, пристрастным и в пользу других лиц, в пользу того или другого тяжущегося. Причины, побуждающие к этому судью, могут быть весьма разнообразны. Из них нельзя вывести понятия о его относительной неспособности и дело здесь идет только о его пристрастии, но в числе этих причин встречаются такие, при существовании которых, судья, по выработавшемуся в юридическом быту взгляду, совершенно не может сохранить беспристрастия.
     Вследствие этого, государство, заботясь о беспристрастии судов, предписывает судье и в этих случаях устраниться от исполнения своих обязанностей.
     Таким образом, и в этих случаях судья лишается права исполнять свои обязанности в известном деле, т.е. признается относительно-неспособным. Последствия относительной неспособности, как в той, так и в другой категории случаев одни и те же и главное из них есть то, что решение, постановленное при участии относительно-неспособного судьи, считается ничтожным.
     Государство не может, конечно, предусмотреть всех случаев, в которых судья может оказаться пристрастным. Такое излишнее распространение понятия относительной неспособности не только оказалось бы неисполнимым на практике, вследствие невозможности перечислить все причины, влекущие за собой пристрастие судьи, но оно могло бы, весьма часто, вместо пользы принести вред делу правильного отправления правосудия, так как весьма часто, вследствие этого, лишался бы права исполнять свои обязанности такой судья, беспристрастию которого тяжущиеся вполне доверяют.
     Поэтому государство может признавать судью относительно-неспособным, вследствие предложения о его пристрастии лишь, так сказать, в наиболее важных случаях, т.е. по такими причинам, при существовании которых, как мы сказали выше, судья, по взгляду, выработавшемуся в юридическом быту, не может сохранить беспристрастия, во всех же остальных случаях забота об устранении судьи, а следовательно, и инициатива устранения передается тяжущимся.
     Необходимость заявления с их стороны просьбы об отводе объясняется тем, что относительно судьи, который не считается по закону относительно-неспособным, не существует законного предположения о его пристрастии, а потому участие его в постановлении решения не будет влечь за собой недействительности последнего. Для государства, следовательно, не представляется основания устранять такого судью в своих интересах, а следовательно, он может быть устранен лишь в интересах тяжущегося. Последний, как мы видели, заинтересован в том, чтобы его дело было разобрано беспристрастным судьею, а потому и самая просьба об отводе с его стороны будет заявлена лишь при существовании недоверия его в суде, т.е. другими словами, когда он подозревает судью в пристрастии.
     Судью относительно-способного, но против которого может быть заявлена просьба со стороны тяжущегося о его устранении, мы будем называть судьею подозрительным.
     И так, вот как разграничивается интерес государства и интерес частных лиц в институте устранения судей: в интересе государства устраняется судья относительно-неспособный, в интересе тяжущегося - судья подозрительный. Заметить при этом, что тяжущимся должно быть, конечно, также представлено право просить об устранении судьи относительно-неспособного, если он, вопреки предписанию закона, не устранится сам. Но просьба эта в большинстве случаев, как увидим ниже, теряет свой самостоятельный характер и получает значение лишь напоминания суду и судье о неимении последним права исполнять свои обязанности, что составляет естественное последствие того, что относительно-неспособный судья устраняется самим законом, помимо заявления отвода со стороны тяжущегося. Что касается до самоустранения судей ради их самостоятельных интересов, то о праве на это может быть речь лишь относительно судьи подозрительного, так как судья относительно-неспособный обязан устраняться в силу предписания закона.
     В настоящем сочинении мы поставили себе задачею выяснить смысл и значение института устранения судей в современном Русском праве, но для этого нам казалось необходимым выяснить, прежде, основания, на которых он построен, путем сравнительного изучения таких законодательств, определениями которых ограждаются в различной мере упомянутые нами выше интересы государства, тяжущихся и самих судей, так как только этим путем можно было понять значение этих интересов в изучаемом нами институте и выработать себе, таким образом, критерий, которым можно было бы руководствоваться при оценке относящихся сюда определений нашего законодательства.