ПРЕДИСЛОВИЕ

     Наше время характеризуется, в противоположность прежним временам, между прочим, колоссальным развитие промышленности, торговли и вообще экономического оборота недвижимостей. Насколько он, этот оборот, громаден, видно хотя бы из того, что для юридической нормировки всей массы возникающих на этой почве отношений образовалась даже особая отрасль частного права, право торговое.
      Благодаря господству разделения труда, спекулятивному характеру торгового оборота и вообще - сложности его, движимые вещи большей частью не потребляются самим производителем, как это было в отдаленные патриархальные времена, а долго еще обращаются на рынке, переходя из собственности одного лица в собственность другого, прежде чем попадут в руки потребителя. Во время этого странствования имущества постоянно подвергаются многочисленным случайностям ухудшения и даже гибели и становятся объектами разнообразнейших юридических сделок и отношений, которыми так богат современный гражданский оборот.
     Вот в виду этой сложности экономической и юридической жизни и оказывается чрезвычайно важным, чтобы именно в законе было точно определено, силою каких именно юридических действий, а значит - и в какой именно момент, право собственности на данную вещь переходит от одного лица другому. Тогда только мы будем знать, на ком должна концентрироваться вся та масса юридических отношений, которые имеют своим объектом данное имущество.
     Такое или иное разрешение нашего вопроса имеет не только теоретический, но и большой практический интерес.
     В самом деле, переход имущества из собственности одного лица в собственность другого далеко не всегда совершается моментально, передачей из рук в руки, и вот представим себе, что как раз в течение этого юридического процесса переусвоения вещи, она погибает. По общепринятому теперь правовоззрению, риск гибели вещи лежит на собственнике: casum sentit dominus, res perit domino. Но кто же в момент гибели вещи был ее собственником? - Вопрос слишком интересный для обеих сторон: - если приобретатель, то он обязан уплатить отчуждателю условленную цену полностью, не смотря на неполучение вещи; - если же собственником остается пока отчуждатель, то весь убыток падает на него одного.
     Затем так же важно для каждого, а для торговца в особенности, знать, с какого момента он может распоряжаться приобретенным им имуществом, как своим собственным, и с какого момента он теряет это право по отношению к имуществу, им самим отчуждаемому: имея лишь обязательное право на данное имущество, мы вступаем в иные сделки относительно его, чем тогда, когда нам принадлежит уже и право собственности, так как иначе в длинной цепи сделок, при неисполнении или разрушении хотя бы одной из них, может возникнуть для многих убыточное замешательство. Кроме того, здесь встает перед нами и грозный уголовный закон, строго карающий за растрату чужого имущества.
     Далее представим себе случай, что та или другая вещь попала в незаконное владение третьего лица. Виндировать ее может собственник. Но кому она в данный момент принадлежит? - Опять ответ дает все то же учение о переходе права собственности.
     Но и для лиц посторонних, не участвующих в отчуждении и приобретении данного имущества, вопрос о моменте перехода права собственности на него также далеко не безразличен. Сюда относятся кредиторы контрагентов. Каждому известно, до каких размеров развился теперь кредит. В гражданском обороте к нему прибегают очень многие, а в торговом мире нет человека, который не делал бы долгов. Но не все желают, и не все могут их уплачивать. Отсюда - слишком часто повторяющееся в судебной практике явление: наложение взыскания на имущество должника. Но так как каждый отвечает за свои долги только своим имуществом, то здесь опять, - имеет ли место несостоятельность, или нет, - решающее значение и важнейшая роль принадлежит вопросу: кто собственник данного имущества в данный момент, именно: принадлежат ли уже должнику вещи, им купленные, но еще не полученные, или - потерял ли он уже право собственности на вещи, им проданные, но еще покупщику не переданные?
     Таким образом, здесь круг заинтересованных лиц гораздо шире, и потому значение нашего вопроса гораздо больше.
     Что касается действующих на Западе Европы законодательств, то там, как известно, наш вопрос решается следующим образом: кодексы германских народов, для перехода права собственности, считают, подобно римскому праву, необходимой tradition, передачу вещи во владение приобретателя, а во Франции, Италии, Англии и некоторых других стран довольствуются одним заключением соответствующего договора, одним заключением соответствующего договора, одним соглашением. Как там, так и здесь вопрос решается, - хорошо ли, дурно ли, - но во всяком случае определенно.
     Мы же, русские, отнюдь не можем похвалиться столь важной определенностью законов в столь важном вопросе: 1 ч. Х т. Св. Зак. Прямого и ясного ответа не дает; его приходится извлекать из косвенных указаний нашего закона, но тут, - естественное дело, - возникают разногласия и колебания, и вот, одна часть русских юристов держится римско-германской системы передачи, а другая, - также и судебная практика, - проводить систему соглашения.
     Но жизнь и интересы оборота настоятельно требуют устойчивого и однообразного решения выдвигаемых вопросов и задач. В виду изложенного, целью моей работы и является посильное разъяснение, прежде всего, нашего действующего права. Для этого я, прежде всего, считаю необходимым применение исторического систематического методов толкования, тогда как почти все наши исследователи избранного мною вопроса пользуются преимущественно буквальным толкованием отдельных статей и выражений наших казуистических законов.
     Благодаря этому различию в методах исследования, я льщу себя надеждой, что моя работа, не явится повторением уже сказанного другими, а во 2-х, приведет, может быть, и к более убедительным результатам.
     Скажу наперед, - de lege lata я стою за систему соглашения.
     Но кроме действующего права, нам необходимо установить еще и те нормы, которые для нас желательны в будущем. - У нас теперь идут работы по составлению нового гражданского уложения. Отсюда - вторая цель моей работы: решение вопроса, какая из двух указанных систем должна быть принята в наше будущее уложение.
     Для этого я предпринимаю исследование римского права, а также и важнейших новых законодательств Западной Европы.
     При этом, с одной стороны, я, исходя из принципа закономерности всех явлений, имею в виду установить общий закон эволюции юридических институтов и на этом историческом основании построить свои предложения для нашего будущего кодекса. С другой же стороны, я поставил себе задачей изучить обе системы в их применении прежде и теперь, в их зависимости от остальных условий юридической жизни и таким образом получить достаточный материал для сравнительной оценки обеих систем с точки зрения целесообразности.
     В результате и de lege ferenda я становлюсь на сторону системы соглашения и высказываюсь против нашего проекта, принявшего в книге пятой («Обязательства», ст. 224) систему передачи.
     Основательно это или нет, но таково мое крайнее разумение, и я считаю своим долгом представить свои соображения на суть научной критики, потому что долг каждого русского юриста - по мере своих сил содействовать хотя и трудному, но за то великому и важному делу создания так давно всей Россией ожидаемого гражданского уложения.

И.Т.