ПРЕДИСЛОВИЕ
 

     Предлагаемый труд - «Брачное право древнего Востока» - есть только часть предпринятого мною исследования о семейном праве древневосточных народов.

     Выбор предмета моей работы неслучаен; он имеет свои причины.

     Социальная и юридическая сторона вопросов семейного права настолько важна и заманчива, что избавляет исследователя от обязанности оговариваться на этот счет; остается, следовательно, сказать несколько слов в пользу исследования таких вопросов по законодательствам древнего Востока.

     В настоящее время в юриспруденции составилось убеждение о необходимости исследовать вопросы права в их всемирном развитии. Стремление к этому - не пустая фантазия; возможность его выполнения блестяще доказал Ганс своим знаменитым сочинением: «о наследственном праве во всемирном его развитии».

     Важность подобных исследований очевидна. Такие работы будут служить самым лучшим средством к доказательству того, что право есть продукт внутренней жизни народа; что факт права, та или другая особенность его - не каприз законодателя, а следствие бытовых условий того или другого общественного организма; что юридическая жизнь народов не есть жизнь произвольная, а жизнь подчиняющаяся известным определенным законам. Исследование вопросов права во всемирном их развитии, таким образом, может служить самым лучшим материалом для вывода или подтверждения законов внутренней человеческой жизни.

     Кроме того, подобного рода труд имеет и свой внутренний интерес. Он дает нам возможность с точностью определить начало данного юридического института, ступени развития, им пройденные, видоизменения его под влиянием особенностей того или другого народа.

     Мне могут заметить, что такая задача с удобством может быть достигнута и при помощи сравнительного исследования законодательств Западной Европы. С таким замечанием вполне согласиться невозможно. Современные законодательства, как более развитые, представляют, несомненно, более разнообразия, а вследствие этого и трудности отыскать между их взглядами на тот или другой вопрос права общее начало; да и при таких условиях мы все-таки не достигнем той цели, к которой стремимся. Если уже отыскивать начало того или другого правового института, то нужно отыскивать его действительное начало, а при данных условиях нужно бы сказать, что все юридические институты получили свое начало на почве Западной Европы, несмотря на общеизвестный факт, что основы правового европейского развития несамостоятельны, - они целиком заимствованы из римского права. Это сознала наука, и сознала так давно, что успел уже образоваться обычай, по которому все исторические исследования вопросов права начинаются с римской юриспруденции. Но на каком основании? Разве что римское право самобытное? Нет; во-первых, потому, что римское право развивалось не в четырех стенах, и, следовательно, не могло обойтись без заимствований и влияний законодательств других народов, ибо на него, несомненно, влияло Моисеево-талмудическое право, сборники которого были в ходу у Римлян прежде, нежели Сборник Юстиниана. Во вторых, потому, что даже поверхностное знакомство с законодательствами Востока приводит к тому выводу, что весьма значительная часть римского права, большая часть юридических институтов была заимствована им из законодательств восточных народов. Зачем же останавливаться на римском праве, зачем же останавливаться на пол-дороге? Если уже говорить об истории развития известного института, так нужно начинать ее с момента его зарождения, нужно начинать с начала, нужно идти на Восток, откуда вышли первые основы цивилизации и, несомненно, первые начала юридической жизни.

     Против этого можно, пожалуй, заметить, что, если римское право и заимствовало от других народов, то сумел всегда придать определенную форму и физиономию заимствованному институту, и что Западная Европа приняла основы правового развития непосредственно из рук Римлян. Но на это можно бы и ответить, что тот или другой правовой институт, окончательную отделку которого приписывают римскому праву, мог быть очерчен не менее резкими штрихами в законодательстве того или другого восточного народа, от которого он заимствован Римлянами. С другой стороны, достоверность принятия известного юридического института от того или другого народа не избавляет исследователя от необходимости проследить историческую судьбу этого института далее того народа, от которого он заимствован. Несомненность, например, влияния Западной Европы на сложение того или другого юридического института в русском законодательстве, не избавляет русского юриста от необходимости исследования этого вопроса по римскому праву, как источнику всех западноевропейских законодательств. Отсюда ясно, что исследование правовых вопросов, начиная с римского права, есть исследование неполное; при таких условиях исследуемый институт не будет представляться нам цельным жизненным явлением. Для полной обрисовки физиономии этого института нужно исследование его по законодательствам древнего Востока. Я не думаю, чтобы кто-нибудь был не согласен с моим мнением, а то обстоятельство, что в настоящее время мало работ по такому плану, не свидетельствует еще о том, что наука против его; напротив, я убежден, что это есть просто следствие того, что восточные законодательства - нетронутый материал, который может быть пригоден для подобных исследований только под условием его обработки.

     Но, не говоря уже об этом, исследование юридических вопросов по древневосточным законодательствам имеет еще и общеисторический интерес. Каждое из законодательств древнего Востока представляет исследователю много типичных сторон.