ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРЕВОДУ
Польский ипотечный устав 1818 г. занимает весьма важное место в ряду прочих ипотечных законодательств, уже потому, что положенные в основу его начала выработались исторически, путем векового опыта.
Основные черты польской ипотечной системы указаны уже в параграфах 246 и 247 настоящего сочинения и в предисловии к нему автора. Поэтому, не входя в подробный разбор постановлений ипотечного устава 1818 г., мы ограничимся здесь лишь указанием некоторых более выдающихся особенностей его.
Предметом перевода было избрано настоящее сочинение В. Дуткевича, которое, не смотря на то, что оно писано сорок лет тому назад, до сих пор остается единственным классическим сочинением по польскому ипотечному праву.
Самые сложные ипотечные вопросы разработаны в нем с замечательной глубиною и ясностью. Важное место уделено при этом историческому исследованию ставропольского права и иностранным законодательствам, особенно прусскому.
Отношение ипотечных законов 1818 и 1825 гг. к действующему в приславянском крае кодексу Наполеона, вызывающее на практике многочисленные затруднения, разобрано в нем чрезвычайно подробно, причем устранено не одно сомнение.
Немаловажное достоинство этого сочинения составляет отсутствие в нем излишней сухости и педантичности. Напротив, везде просвечивает живой интерес автора к занимающему его предмету, и на каждом шагу встречаются остроумные рассуждения и указания; примером могут служить страницы о бесповоротности при принудительном залоге, читаемые с невольным интересом.
Вот причины, побудившие избрать именно сочинение Дуткевича для перевода на русский язык.
Перевод этот может быть полезен и юристам - практикам, не знающим польского языка, при применении ипотечных законов 1818 и 1825 гг., ибо и как практическое руководство, сочинение Дуткевича считается лучшим и является настольною книгою польских юристов.
Вследствие преобразования в 1875 г. судебной части в приславянском крае, произошли некоторые, хотя не существенные изменения и в ипотечном устройстве. Подробное указание всех таких изменений потребовало бы целого самостоятельного исследования; поэтому в переводе приведены лишь важнейшие из них.
Текст статей законов 1818 и 1825 гг. буквально заимствован из изданного в 1870 г. II Отделением СЕИВК перевода гражданских законов губерний Царства Польского.
В конце перевода, в виде приложений, помещены: 1) таблицы, указывающие, в каких параграфах идет речь об отдельных статьях упомянутых в сочинении законов; 2) предметный указатель; 3) важнейшие дополнительные к законам 1818 и 1825 гг. постановления и инструкции, и 4) образец польской ипотечной книги.
Что касается прилагаемого образца польской ипотечной книги, то он требует некоторых пояснений. Прежде всего следует заметить, что он назначен исключительно для того, чтобы дать лицам, не знакомым с польским ипотечным производством, понятие о содержании статей, вносимых в ипотечный указатель, равно и о содержании актов и заявлений, записываемых в договорной книге.
Польская ипотечная книга состоит, как известно, из трех частей:
1) ипотечного указателя,
2) договорной книги
и 3) собрания документов.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Отмененный изданным в 1818 г. законом об укреплении права собственности на недвижимые имущества, о привилегиях и ипотеках раздел 18-й книги 3-й французского гражданского кодекса о привилегиям и долгам, обременяющим недвижимые имущества.
В более обширном объеме развивались германские ипотечные законодательства, распространяющиеся не только на долги, но также и на право собственности и другие права на недвижимые имущества; потому-то и книги, предназначенные для записи означенных прав, называются в этих законодательствах книгами не одних ипотек, но имений и ипотек - Grund und Hypothekenbucher.
При желании заменить раздел 18-й книги 3-й французского гражданского кодекса собственным нашим ипотечным правом, которое удовлетворяло бы всем современным потребностям, достаточно было возвратиться к исконным нашим началам, то есть к достопамятному закону 1588 года, и возвести новое строение на этой основе, положенной почти за три века назад.
Честь выполнения столь славной задачи пришлась на долю сейма 1818 г.; значительная, однако же, часть заслуги принадлежит преждевременно для пользы края умершему, предпоследнему Главному Директору Правительственной Комиссии Юстиции Антону Вычеховскому, как представившему тот проект, который, сделавшись законом, явился существенным благодеянием для нашего общества и составил одно из истинных украшений наших учреждений, - как автору закона, если, с одной стороны, и не свободного от недостатков, присущих всякому творению рук человеческих, то, с другой стороны, отличающегося глубиною замысла, богатством и согласованностью подробностей, притом построенного на столь твердых началах и так искусно, что, не ослабляя его основы, не нарушая целости, не колебля сущности, возможно ввести в него всякие внутренние усовершенствования и улучшения. Это весьма важно, ибо изменение самого духа закона 1818 г. и нарушение его целости причинило бы существенный вред, как самому ипотечному институту, так и прочности земельных прав и кредиту, от этой прочности зависящему. Закон 1818 г. стремился объединить в одно целое и по возможности улучшить все то, что содержалось полезного в ипотечном отношении в законодательствах французском и германском; он стремился, именно, к упорядочению прав собственности на недвижимые имущества и всяких иных вотчинных прав, как то: ограничений права собственности, вечных обременений и сервитутов; кроме того, закон этот ввел существенные изменения в имущественных отношениях между супругами и в правилах об опеке.
Раздел 18-й книги 3-й французского гражданского кодекса состоял в тесной связи с другими постановлениями того же кодекса. Если бы единственною задачею закона 1818 года было заметить этот раздел, то влияние его распространилось бы лишь на упомянутые постановления. Но закон 1818 г., распространив свою задачу как на ипотечные вопрос, французскому законодательству неизвестные, как и на другие, не ипотечные, об имущественных отношениях супругов и об опеках, должен был затронуть и в самом деле затронул глубже, нежели можно было предполагать по его заглавию, целость гражданского законодательства. Потому-то, хотя в заглавии мы считаем что: «закон этот постановляется в замену раздела 18-го книги 3-й гражданского кодекса», хотя в первом пункте статьи 163 и выражено, что: «раздел 18-й книги 3-й гражданского кодекса перестает считаться обязательным в каждом воеводстве со времени вступления настоящего закона в действие, в очереди, предписанной статьею 145», - однако же, во втором пункте той же статьи 163 определено, что: «с того же времени все постановления прежних законов, с настоящим законом несогласные, перестают быть обязательными».
Французская ипотека служила к оглашению, и то не полному, одних лишь долгов на недвижимостях; тайные ипотеки парализовали принятую в ней систему гласности (publicite), - так что она не представляла никакой гарантии даже в тех узких пределах, которые ей были отведены.
Полная гласность является душою нашей ипотеки. Этот живительный нерв проходит через все органы прекрасной системы ее: он проведен через все разветвления правил, уже не в тесных пределах французской ипотеки, в отношении одних лишь долгов, а и в отношении всяких прав на недвижимые имущества, за исключением привилегий и некоторых поземельных сервитутов. Поэтому-то наша ипотечная система представляет основанное на ипотечном указателе ручательство в действительном существовании всех тех прав на недвижимости, которые ею обеспечены и в ипотечной книге оглашены. Уже одно это обстоятельство, являющееся главным отличием польской ипотеки от французской, не могло остаться без могущественного влияния на гражданский кодекс.
Начало кодекса, что: «никто не может перенести на другого более прав, чем сам имеет», должно было уступить перед безусловною гласностью и достоверностью прав, основанных на ипотечном указателе. Для того, чтобы эта достоверность взимала надлежащее действие, требовалось, чтобы право собственности на недвижимые имения не могло быть иначе переносимо, как только тем лицом, на чье имя записано имение, притом, лишь по ипотечному акту, т.е. по акту официальному, и лишь посредством переписки правооснования (titulus) в ипотечных книгах.
За устранением выше приведенного начала кодекса должно было последовать устранение и его последствий. Так например, продажа чужого имения должна почитаться действительною, если только приобретатель действовал добросовестно и основывался на ипотечном указателе; отсюда же, при условии добросовестности, вытекает возможность приобрести правильное требование, уже утратившее силу, но не исключенное из ипотечного указателя.
Безусловная гласность влечет за собою и то последствие, что никакое право не делается вещным, вотчинным, т.е. не прикрепляется к имению, если оно не оглашено. Вследствие того устраняется иск из-за скрытых, оказавшихся впоследствии на имении, обременений; отсюда следует и невозможность отыскания имения (виндикации) из рук третьего приобретателя, равно и недопустимость таких исков, которые, хотя по общим началам права допускаются против третьего лица, как то: иск о недействительности, об уничтожении и об отмене актов, но в ипотечном указателе не отмечены или не известны ответчику из других источников.
Собственное изобретение автора проекта закона 1818 года, составляющее одно из отличительных свойств и преимуществ нашей ипотеки, а именно: установленное, в видах прочности земельных прав и устранения перерывов в раз последовавшей регистрации собственности, наследственное производство, регулирующее наследственные права в течение известного решительного срока по смерти собственника, устранило то начало французского права, что право собственности по наследству переходить на наследников в силу самого закона - de plein droit.
Признав известные права предметом ипотечной регистрации, следовало и переход их признать зависящим не от передачи акта об уступке (цессии), но как и переход самого права собственности на недвижимое имение, - от записки акта приобретения в ипотечные книги. Введенная непоколебимость прав третьих приобретателей указала и на необходимость устранения давности в отношении прав, внесенных в ипотечный указатель.
Строго говоря, закон 1818 года заменил не только раздел 18-й книги 3-й гражданского кодекса, но также и многие другие правила кодекса, так что некоторые из них оказались безусловно и вообще отмененными, другие же, сохранив существование и в силу вне ипотечных отношений, в области последних потеряли всякое значение.
Тринадцатилетний опыт представляет зрелище частой борьбы противоположных начал закона 1818 года и гражданского кодекса. Это борьба двух, в основании, различных законодательств возбудила важный вопрос о том, в чем и как далеко гражданский кодекс изменен действием ипотечных законов и в чем он подвергся лишь влиянию сих последних.
Важные эти вопросы я намерен разобрать и по возможности разрешить в настоящем комментарии ипотечного права, действующего в Царстве Польском.
Для полноты моего сочинения я представил в введении обзор древней польской ипотеки, неправильно, быть может, называемой облятами (oblaty), а также главнейших начал ипотеки прусской и ее различий от системы австрийской, наконец, и краткий очерк ипотеки французской.
Объяснению закона 1818 года я придал форму комментария, поместив в соответствующих местах и статьи закона о привилегиях и ипотеках, изданного в 1825 году, опустив подробный разбор как правил первоначальной записки ипотек, которые я считал имевшими лишь временное значение, так и правил, содержащихся в ст. 72 по 110 включительно закона 1818 г., которые отменены законом 1825 г.
Параграфы 158 по 186 и 235 по 241 включительно содержат в себе отступления, оправдываемые как их важностью, так и связью их с главным предметом настоящего труда, - а именно: первое - об имущественных отношениях между супругами в прежней Польше, потом по французскому кодексу, по закону 1818 года и, наконец, ныне существующие по 1-й книге польского гражданского уложения 1825 г.; второе - о недействительности по гражданскому кодексу в применении к ипотечным законоположениям.
Не скрываю от себя и не нахожу нужным оправдывать перед читателем ни важности предпринятого труда, ни затруднений, при нем встреченных, ни недостатков в его выполнении. Я желал удовлетворить общую потребность, восполнить чувствуемый ныне недостаток в комментарии к ипотечным законам. Цель мою я буду считать достигнутою и усилия мои, вознагражденными, если, возбудив и дав толчок многим важным юридическим вопросам, я доставлю лицам, сведующим в этом предмете и стремящимся к общей пользе, повод к более глубокому разбору этих вопросов, и к более подробной разработке их.
Писано в Варшаве 9 декабря 1849 г.