ПРЕДИСЛОВИЕ

     Настоящий мой труд представляет собою несколько расширенный и разработанный курс из теории гражданско-торгового права, который я в течение пятилетней лекторской моей деятельности излагал перед своим и слушателями. Почему составление и издание предлагаемой книги объясняется весьма естественным - и моим и моих слушателей - желанием видеть эти лекции собранными и напечатанными, во избежание малопроизводительной работы по их записыванию, с пропусками и ошибками, обычно сопровождающими переписку.
     Что же касается до попытки моей не ограничиться тесным кругом моих слушателей, но пустить свою книгу - как говорится, в «большой свет» - то побудил меня к этому - может быть, излишне смелому и самоуверенному - шагу переживаемый нами момент, в полном смысле исторический; момент, все величие, сущность и красоту которого не дано постигнуть нам, его современникам, что лишь будет счастливым уделом наших потомков и даже не ближайших, а отдаленных. Ибо переживаемая нашей Родиною эпоха - станет, подобно великому Голгофскому событию, сиять в веках неугасимым светом, - и чем дальше в глубь времен - тем ярче, грандиознее, горделивее и
     «в грядущем поколении
     Поэта приведет в восторг и умиленье»…
     Долго ли продлится или скоро окончится современная «война народов» - кто может сказать? Несомненно одно только, что когда-нибудь кончится же она. И еще с большею уверенностью или лучше - верою нужно ожидать, что как оживает жаждущая влаги земля и начинает пестреть тучными злаками и яркими цветами после пронесшейся над нею грозной и сокрушительной, но благодатной бури с живительным освежающим ливнем - так и нашу Родину ждет расцвет ее нравственной, умственной и экономической силы.
     «Нет худа без добра» - гласит мудрая народная пословица. И настоящая война - кроме обнаружения скрытых черт героического благородства русской души и истинного величия нашего с виду скромно народа - неоспоримо и даже блестяще доказала, по словам профессора И.Х. Озерова, что «экономическая мощь является залогом военного успеха в момент, когда судьба вызывает страну на поле брани».
     «К этому моменту (продолжаю цитировать слова того же ученого) нужно готовиться, и, не покладая рук, создавать благоприятную атмосферу, в которой росли бы предприимчивость, инициатива и вдохновение русского гения».
     Между тем, та же война еще раз обнаружила, насколько наше общество, при всем своем высоком интеллектуальном и научном развитии, является еще - да позволено будет мне так выразиться - малограмотным в отношении к вопросам социальной экономики и народного хозяйства.
     В этом я имел - без преувеличения Высочайшего Указа по поводу мораториума, когда ко мне, как к лектору торгового права, стали обращаться интеллигентные лица самых разнообразных профессий с «недоуменными вопросами», самое содержание которых с очевидною бесспорностью говорило о том, что для этих - повторяю, в общем образованных и развитых людей - слово «мораториум» звучало чем-то вроде «жупела» для замоскворецкой купчихи…
     Неизбежно, конечно, при таких беседах заходила речь о вексельных обязательствах, и опять таки с грустью приходилось заключать что и слово «вексель» в понятии широких кругов публики - своего рода «кимваль» и «металл» для бессмертной героини Островского. Даже о торговом значении векселя случалось слышать от коммерсантов и практических, специалистов суждения, близкие к абсурду. Экономическое значение векселя еще, хотя и смутно, сознавалось; но о социальном значении вексельного института многие даже и не слыхивали, о всемирной же роли векселя - особенно грядущей - даже и не подозревали.
     Да не посетует кто-либо на меня за эти жалобы на такое незнание простых вещей в нашей интеллигентной среде! Во-первых, это правда, а я, в качестве, хотя и скромного, служителя науки и верного гражданина - ничего не должен говорить кроме правды, как бы горька и жестока она ни показалась ни мне самому, ни кому-либо другому. А затем давно уже замечено такое явление, что именно о самых близких и, так сказать, общедоступных вещах мы сплошь и рядом имеем самое неверное понятие и даже искаженное представление: близость их, к которой мы чуть ли не с пелен привыкли, обманчиво уверяет нас, прежде расследования и опыта, что мы их прекрасно и всесторонне знаем; вексель - такая с виду простая, общепринятая, вездесущая даже не бумага, а «бумажка» - и разделил участь подобных предметов - ни более, ни менее.
     Почему, задумав издавать свой курс вексельного права, я и переработал собранный мною ранее материал, не ограничиваясь рамками одного вексельного института, но задев - и довольно основательно и всесторонне - и европейские, и особенно нашу промышленность, торговлю и хозяйство, отчего глава «Очерков», трактующая об экономическом значении векселя (VI), получила в моей книге доминирующее значение не по одному только внешнему виду, но и по содержанию.
     Я далек от мысли, что в своем труде я дал нечто вполне заключенное и совершенное (что служит первым признаком и неотъемлимым качеством настоящей ученой работы истинного ученого). Но тот, кто стал бы строго судить меня, пусть, во-первых, примет во внимание неразработанность в научном отношении заинтересовавшей меня области вексельного права, где так много еще неясного и неопределенного, неустановившегося и спорного. Все это перечислить, описать, объяснить и сделать окончательные выводы - задача затруднительная и тяжелая даже и для выдающихся финансовых деятелей и блестящих сил экономической науки.
     Затем уже мой критик пусть выносит свой приговор, исходя из единственного, в данном случае, справедливого взгляда, насколько толково и в то же время научно выполнил я свою более скромную - и все-таки, даже и в таком виде - нелегкую задачу. Последняя же заключалась в том, чтобы составить такую общедоступную и общепонятную книгу, не лишенную характера научного справочника, которая могла бы давать нечто до известной степени определенное и законченное, так чтобы о каждом вопросе или предмете у читателя могло сформироваться, если не строгое научное, то, во всяком случае, приблизительно верное представление. Почему мне неизбежно пришлось и повторяться, и уклоняться в сторону, не придерживаясь строго определенной системы, порою впадать в отрывочность, а иногда - может быть, и излишне - распространяться. Оттого-то и книге своей я дал беспрециозное и простое заглавие: «Очерки вексельного права».
     Наставляемый бессмертною любовью к науке и вечною энергией незабвенного учителя моего, профессора-гражданина Г.Ф. Шершеневича, советы и заветы которого побудили меня начать и довести до конца этот труд, его памяти посвященный, - я посылаю свою книгу в дорогу…
     «На путь где шагу мы не ступим
     Без сделок с совестью своей,
     Но где мы снисхожденье купим
     Трудом у мыслящих людей»…

А.У.