ПРЕДИСЛОВИЕ

     Закон и Деяние, говоря вообще, состоят в тесном, неразрывном между собою отношении. Первый, как предначертанный образ действования и вместе как излияние духа времени, сам по себе служит указателем явлений деятельности, в которых должно обнаружиться исполнение Законных Уставов; последнее, как выражение, более или менее близкое, правила действования, само по себе бывает свидетельством духа и свойства законов, направляющих деятельность, так, что Законодательством, можно сказать, уславливается История народа, а Историею осуществляется и оправдывается Законодательство. Сие - то взаимное соотношение Закона и Деяния служило основание ученому Эверсу для начертания Древнейшего Русского Права в историческом его раскрытии, - произведения, в котором совмещены История и Право России в первоначальном периоде ее существования. Автор тщательно следил по Летописи Нестора государственные и частные деяния Князей и подданных и возводил их к известным началам, из коих они проистекали, подтверждая и объясняя свои исследования аналогиею других равностепенных Прав. Таким образом, на сие произведение надлежит смотреть с двух сторон: со стороны Исторической и со стороны Юридической.
     С исторической стороны, сочинение сие представляет важное критическое обозрение древнейшего периода Российской истории. Видя, по указанию самой Летописи, Славяно-Русса стоящим, так сказать, на праге между семейственным и государственным бытом, Эверс, на основании сильных убеждений ума и опыта, подчинил действие его влиянию двух начал - семейственной и государственной жизни, из коих одно долженствовало мало помалу ослабевать и исчезать, а другое - возрастать и утверждаться. В сем неопределенном, колеблющемся состоянии человек не есть еще истинный гражданин Государства; свыкшись с древними обычаями семейственной жизни в течение нескольких веков, он долго остается им верен и тогда, когда переступает в круг государственных отношений; он не вдруг еще принимает на себя тяжкий, для дикой свободы, ярем правил и форм, необходимо возлагаемый на него государственной жизнью; и тот образ мыслей и чувствований, который он переносит с собою, поступая в государственное состояние, долго бывает неправительным началом его деятельности. Смотря с сей точки зрения - точки правильной, на которую необходимо должен поставлять себя испытатель Истории при исследовании первоначального периода всякого государства, Автор легко находит основания всем нравственным и гражданским деяниям, имевшим место в политическом мире тогдашней России, и то, что для простого человека кажется каким-то чудовищным изрождением дикой, буйной природы человека, получает вид явления естественного, которое непременно долженствовало произойти по началу, тогда действовавшему. И поелику, так называемая, Критика дел, которая в изречении суда своего необходимо должна утверждаться на таковых началах, смотрит на изложение Дееписателя, как на одежду, произвольно им построеваемую для облачения исторической были, как на обрисовку, делаемую им сообразно своему вкусу и своим правилам; то многие деяния в том виде, как они представлены Летописцем, быв подвергнуты пробному действию принятого Автором начала, не выдержали испытания и, вследствие этого, получили другой, более сообразный смысл. Мы не хотим указывать здесь на сие преобразованные были; читатель лучше увидит их при самом чтении критического опыта; скажем только предварительно, что если такие переоблачения и покажутся кому неправильными, насильственными, то, по крайней мере, все согласнее с разумом видеть многозвенную цепь деяний прикрепленного к какой-нибудь точке, нежели висящую ни на чем.
     С юридической стороны, Древнейшее Русское Право может быть названо начертанием Внутренней Истории первого периода Российского Права и вместе отнесено к науке Древнего права вообще. - Как опыт Внутренней Истории Российского Права, оно заслуживает внимания потому, что юридические правила, которые Автор извлекал из сказаний Летописи, равно и положительные законы, известные под именем Правды, развиты им из одного начала, действующего в первобытном состоянии государства, когда оно только что выходит из сферы семейственного устройства, обыкновенно предшествующего государственному. От чего, законное состояние России вовремя первоначального периода ее образования представляется в стройном, единоследственном виде. Два мирные Договора, заключенные Олегом и Игорем с Греками, в которых Русское и Греческое право находятся в слиянии, разобраны по их составным элементам, так, что читатель ясно видит, какое постановление принадлежит Греческому и какое Русскому Праву, или каким образом известное правило видоизменилось, вследствие, обоюдной уступки договорившихся сторон. Вообще, Русская Правда и мирные Договоры с Греками раскрыты правоученным испытателем Истории с такою полнотою и ясностью, как еще никому не удалось из предшествовавших и последовавших ему на сем пути, и, говоря в особенности о договорах, ели известный изыскатель Русских Древностей, тот, который так счастливо умел разрешить узел сомнения, сплетенный Шлецером из мнимых противоречий в летоисчислении между Летописью Нестора и Византийскими Писателями, и оказал значительную услугу Русской Нумизматике, лишает нас удовольствия видеть исполнение данного обещания написать отдельное сочинение о сих Договорах, то сделанное Эверсом объяснение по тому же предмету может нас довольно утешить в сем чувствительном лишении (слич. ниже стр.147 примечание 1). Таким образом, для первого периода Российского Законоведения мы имеем историю в предлагаемом здесь Сочинении. Автор справедливо ограничил свои изыскания тем пространством времени, для коего мы едва ли можем ожидать открытия новых, непосредственно к сему времени относящихся, Источников и, следовательно, историческая судьба коего - можно сказать - уже решена. В Собрании Государственных Грамот и Договоров Графа Н.П. Румянцева самый старинный памятник относится к 1265 году, а из трех тысяч Историко-Юридических Актов, собранных Археографическою Экспедицией, ни один не восходит далее 1340 года. (См. Журнал Министерства Народного Просвящения 1833 г. Январь, стр. 97), следовательно, ни одного остатка, который бы принадлежал ко времени изысканий Сочинителя. Поставив себя в таких пределах, Эверст избегнул того упрека, который обыкновенно делают рановременным трудам, предваряющим самую возможность совершенного успеха в деле за недостатком от полного собрания Источников. При сем позволено надеяться, что обильная жатва памятников старинного быта России, собранная помянутою Экспедицией, не останется без делателей для истории дальнейшего развития Российского Права, и что на основании как прежних Источников, представляемых нашими Летописцами и Собранием Государственных Грамот и Договоров, так и сделанных в последнее время открытий, воздвигнется, наконец, полное здание науки отечественного Законоведения, которое обымет в своем цельном составе все изменения и отличия Законодательства, порожденные временем и местностью, - подобно тому, каким по всей справедливости может хвалиться, преимущественно пред всеми Европейскими народами, Германия, произведшая для исторического развития своего Права Пюттеров и Эйхгорнов.
      Далее, предлагаемый труд заслуживает внимание и по отношению к Древнему Праву вообще. - Для сей отрасли Правоведения, которая досель остается еще необработанною, ни откуда не может быть заимствован лучший и благонадежнейший запас, как из Летописи Нестора и Русской Правды. Нигде письменность и Законодательство не открылись так скоро, по основании государства, как в России. Нестор писал, спустя почти два года, во введении Христианской Веры; следовательно, как Летопись, так и Законодательство были весьма близки к тому времени, когда уставы и обычаи, свойственные устроению общества до образования его в состав государственный, еще не перестают действовать и в Государстве. Летопись носит в себе начертание первоначального образа действования человека, когда он переступает в государственное состояние, а Правда Русская служит зеркалом первобытного Законодательства, которое со своей стороны есть так же выражение духа и потребностей времени. Почему представляемое нами произведение имеет достоинство и в том отношении, что в нем раскрыт образ Древнего право вообще, так, как оно является в первоначальном состоянии общества, по существу своему, везде единообразном.
     Что касается до перевода, то переводчик старался везде быть верным подлиннику. Места из Летописи приведены и в переводе по тем же самым спискам, по которым приводил сам Автор. Впрочем, указания, делаемые им на Немецкий подлинник объясненного Шлецером Нестора, поставлены переводчиком по переводу Д. Языкова, равно некоторые пояснительные замечания Автора, которые могут иметь цену только для Немецкого читателя подлинника, в переводе опущены, как совершенно излишние и для Русского читателя бесполезные. Два мирные Договора Олега и Игоря с Греками, представлены в подлиннике и переводе на новейший русский язык. Побудительною к сему причиною было желание облегчить читателю разумение сих дипломатических актов, которые, как думать надобно, быв первоначально написаны на Греческом языке, при переложении на Славянский, необходимо долженствовали испытать тяжкое насилие в переводном образе изложения, искаженном еще в последствии бестолковыми поправками невежд - переписчиков. Равно, и Русская правда, будучи написана на языке не весьма понятном для Русского читателя XIX столетия, представлена с переводом же на новейший Русский язык во всех трех ее видах, при чем переводчик не мог строго держаться Немецкого ее перевода, сделанного Автором слишком буквально, стараясь впрочем, сколько возможно, быть верным образу его воззрения.
      В заключении, переводчик ласкает себя надеждою, что, тогда как, с одной стороны, Свод Законов Российской Империи распространяет вкус к Законоведению и возводит Науку на высшую степень совершенства, полноты и твердости, а с другой, приготовляемое издание в свете собранных Археографическою Экспедицией останков древней Русской Письменности, будучи само по себе свидетельством господствующего направления учености к историческим исследованиям, обращает умы на сумрак старобытных времен Отечества, появление такой книги на Русском языке, в которой с нарочитою ясностью представлен законный и политический быт России в первом периоде ее существования, не будет излишне и труд одного из ученых изыскателей нашей Истории, являясь на Русском языке, не будет лишен внимания хотя некоторых любителей отечественной Истории и Юриспруденции.

Переводчик