Научная обработка собственно-русского канонического права представляет особенные трудности, метко указанные еще в том законодательном акте, которым впервые вводилось преподавание этого предмета в высших духовно-учебных заведениях. В «Проекте устава духовных академий» 1810 год мы читаем следующее замечательное постановление: «Каноническое право нашей церкви требует особенного внимания профессора, тем более что доселе не приведено оно еще в надлежащий порядок и должно быть поясняемо собственными его (профессора) изысканиями» (§ 153). С того времени немногое или, вернее, ничего не изменилось во внешнем состоянии источников этого права: законы, которыми с 1721 года, т.е. с эпохи учреждения св. Синода, ближайшим образом управляется русская православная церковь, «доселе еще не приведены в надлежащий порядок», - не изданы в особом систематическом или хронологическом собрании; многие из них не вошли не только в «Свод», но и в «Полное собрание законов российской империи»; другие с самого начала получили и до сих пор сохраняют характер «конфиденциальных» распоряжений по ведомству православного исповедания; наконец, те церковно-юридические нормы, которые, при отсутствии полного кодекса церковных законов, по необходимости должна обильно вырабатывать себе сама церковно-административная и судебная практика, могут только случайно и отрывочно делаться известными лицу, не стоящему непосредственно у дел.
     Кроме сейчас указанных источников русского церковного права, трудно доступных или вовсе закрытых для ученого канониста, он должен иметь дело еще с такими источниками, о содержании которых не всегда можно, наверное, сказать: есть ли это действующее право, или нет? Мы говорим о тех, довольно многочисленных источниках, на которых исторически утверждаются разные положения и нормы действующего права нашей церкви, но которые сами de jure не могут быть отнесены к разряду исторических, так как они никогда не были формально и во всем своем содержании отменены каким-либо позднейшим законодательным актом. Все такие источники принадлежат еще патриаршему периоду нашей церковной истории. Они, большею частью, заимствованы русскою церковью от греческой в виде необходимых для практики дополнений к каноническому кодексу. Содержат в себе законодательство Вселенской Церкви, и хотя до сих пор неизменно издаются в церковных книгах, в состав которых первоначально были приняты, но уже не удерживают за собою прежнего практического значения. Таков Номоканон или Законоправильник, стереотипно издаваемый со времен патриарха Никона (с 1658 г.) при большом Требнике, но еще в прошлом столетии возбуждавший разные сомнения св. Синод; таковы многие статьи Кормчей книги, касающиеся чисто-церковных дел и отношений, т.е. канонические по своему содержанию, но не имеющие канонической важности по своему происхождению, а потому и не принятые в состав новой русской редакции вселенского канона - в известную «Книгу Правил». Да и вся вообще Кормчая, со времени издания Свода законов, упомянутой книги Правил и разных специальных узаконений по ведомству православного исповедания, отодвинулась в церковной практике на задний план, и с 1836 года уже не издается более св. Синодом.
     Таким образом, положение русского канониста относительно своего предмета и теперь, в сущности, остается то же самое, в каком он находился в эпоху издания выше упомянутого законодательного «проекта». Неудивительно поэтому, если мы до сих пор не имеем полной догматической системы особенного канонического права отечественной церкви. Нужно еще приготовлять материал для такой системы; нужно исполнить не малое число предварительных работ над самыми источниками этого права с целью определить их относительное достоинство и указать, насколько содержится в них действующее право, или такое, которое должно быть признаваемо действующим. Само собой понятно, что ближайшим предметом таких работ должны быть те именно источники, относительно которых уже давно обнаружились и теперь продолжаются разные колебания в церковном законодательстве и практике. «Собственные изыскания» ученого канониста, обращенные на этот предмет, должны вести к разрешению следующих вопросов: откуда происходят те источники, историческое происхождение которых неизвестно? Каково было и остается их практическое значение? Как относятся они к содержанию основного канона церкви, и насколько принадлежащие им особенные, своеобразные определения соответствуют потребностям современной церковной жизни или природе того канонического института (например, брака), которого касаются? Только такие работы (если, конечно, они исполнены со знанием дела и добросовестно) могут содействовать «приведению канонического права нашей церкви в надлежащий внутренний порядок»: они верно укажут направление, какого должны держаться церковное законодательство и практика по отношению к содержанию этих источников, и дадут положительный, критически очищенный материал как для будущей, давно желательной и настоятельно необходимой кодификации русского канонического права, так и для построения научно-догматической системы его.
     Ввиду указной, поистине насущной задачи русского церковного правоведения, мы взяли на себя, около 15 лет тому назад, кропотливый труд критического издания выше упомянутого Номоканона при Большом Требнике, с подобным комментарием и оценкою его содержания с историко-канонической и практической точек зрения, - труд, не оставшийся не замеченным ни в ученых, ни в церковно-правительственных сферах. Вслед затем мы начали такую же работу над другим, весьма важным источником русского канонического (именно брачного) Права - 50-ю главою Кормчей книги. Но в этом деле мы были предупреждены почтенным нашим товарищем по науке, профессором С.-Петербургского университета, протоиереем М.И. Горчаковым. В 1880 году он издал книгу под заглавием: «О тайне супружества. Происхождение, историко-юридическое значение и каноническое достоинство 50-й (по спискам [изданиям?] патриархов Иосифа и Никона 51-й) главы печатной Кормчей книги».
     Исследование почтенного профессора, за которое он удостоен степени доктора богословия от киевской духовной академии, бесспорно, составляет весьма заметный вклад в нашу небогатую каноническую литературу. Оно скрывает значительную массу нового материала по истории русского брачного права, представляет подробный историко-канонический анализ содержания одного из главных источников этого права, возбуждает множество вопросов, имеющих высокую важность не только в научном, но и практическом отношении. При всем том, книга о. Горчакова во всех своих частях не редко носит характер спешной, как бы черновой работы, в которой и не особенно острый глаз может усмотреть «белые швы», массу промахов, недосмотров, частые и утомительные повторения, поспешные выводы и даже противоречия. Неудовлетворительность своего труда для лиц, знакомых с делом, по-видимому, сознавал и сам автор. По крайней мере, в предисловии к своей книге он просит «критиков и рецензентов иметь снисходительное внимание к тому, что при выполнении своей задачи он должен был много и долго обращаться с сырым - архивным и рукописным материалом и был, сверх того, поражен несчастием, от которого не раз прерывалась его спокойная работа». Каким образом «продолжительное обращение с сырым материалом» могло невыгодно отразиться на ученом достоинстве книги и побудить автора к просьбе о «снисхождении», мы не понимаем: без сырого материала не может обойтись ни одна ученая работа по русскому каноническому праву, претендующая на оригинальность, и чем больше положено труда на выбор и обработку этого материала, тем, конечно, лучше. Иное дело - тяжкое горе, поразившее нашего почтенного товарища: оно возбуждает в нас живейшее участие к его личности, но мы не можем и не в праве перенести это участие на его книгу. Книга заставляет нас только сожалеть, что автор не отложил ее издание до другого, более удобного времени. И при лучших обстоятельствах с учеными трудами нужно «спешить медленно».
     С появлением книги профессора Горчакова, задача нашей работы над 50-й главою Кормчей естественно осложнилась: к первоначальной, положительной задаче присоединилась отрицательная - критическая по отношению к труду нашего предшественника. Последняя, исполнена нами в ряде статей, напечатанных в разных книжках «Христианского чтения» за 1882-1886 гг. Здесь мы старались, по возможности, разрешить в такой же полноте и первую задачу. Но это оказалось во многих отношениях неудобным. Принятый нами план исследования о 50-й главе Кормчей слишком далеко расходился с планом книги проф. Горчакова; да и самый материал, бывший у нас под руками, открывал о предмете исследования такие стороны, каких, по свойству своего материала, не мог иметь в виду наш предшественник. При таком положении дела, конечно, трудно было в вышеуказанных журнальных статьях соблюсти желаемое равновесие между критическим и положительным элементом нашей работы: последний то и дело заслонялся первым, отодвигался им на второй план, или даже вовсе не находил себе надлежащего места. Вследствие этого наша собственная работа, прямо обращенная на 50-ю главу Кормчей, теряла характер цельности и стройности. Поэтому мы решились переделать ее вновь, со значительным сокращением критического элемента в пользу положительного, и издать в виде особой книги, посвященной методическому исследованию о 50-й главе Кормчей, как историческом и практическом источнике русского брачного права. Конечно, и наш труд подаст не мало поводов для разных критических замечаний. Но мы желаем и ждем от своих критиков только одного: знания дела и добросовестного отношения к нему.