ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
 

     Вряд ли много найдется слов, которые употреблялись бы в столь разнообразных значениях, как слово «демократия» и производные от него. Значения эти часто совершенно произвольны и слишком условны, часто основаны на простом недоразумении, но часто также являются сознательной и умышленной передержкой, обманом, рассчитанным на то, чтобы ввести в заблуждение широкий круг публики. В виде примера достаточно напомнить хотя бы такие странные сочетания слов как «демократический цезаризм», «демократическая империя» во Франции. В Швейцарии слово это употребляется в буквальном смысле, в смысле народоправства или «непосредственного народного законодательства» и затем, в переносном смысле для обозначения партии, стоящей за народоправство. При этом от демократии строго отличают представительную систему, при которой законодательство не находится под непосредственным контролем народа. Разграничение это проникло и в официальный язык: союз «гарантирует», т.е. признает законными кантональные конституции под условием, чтобы они обеспечивали гражданам пользование политическими правами «в демократических или представительных формах». В этом смысле Швейцария представляет собою единственное демократическое государство или, может быть, точнее, сложную систему демократических государств. За ее пределами делались лишь робкие шаги к введению народных прав, выработанных ею, и некоторые из этих попыток увенчались успехом.

     В виду глубокого интереса швейцарского государственного строя мы сочли целесообразным предложить читателям в русском переводе настоящий труд, представляющий собою лучшую и, если не считать компиляций, даже единственную историю швейцарского народоправства, написанную человеком, безусловная компетентность которого общепризнанна.

     «Я пишу не апологию демократических принципов», говорит автор в предисловии ко второму немецкому изданию этой книги. «Я не имею в виду также рекомендовать, чтобы все установления системы народного законодательства, существующей в том или ином кантоне, были сразу введены в союз или в иностранных государствах. В настоящее время дело принимает даже такой вид, как будто демократия говорит к современникам больше своим социальным содержанием, чем своими формальными правами, и будто она, - хотя и непоколебимо убеждена в неудовлетворительности представительной системы или парламентаризма, - все-таки дает еще этому последнему время для попытки настоятельной общественной реформы; права граждан, а вместе с ними и участие всех в законодательстве будут расширяться по мере того, как понимание и образование будут захватывать все более широкий круг населения.

     «Какие установления заменят в более отдаленном будущем избрание правительств народом, референдум и инициативу, об этом теперь возможны только предположения и догадки; но что уже и теперь лишь с трудом удается держать на поверхности воды утлую ладью парламентаризма, это мы со всей ясностью видим изо дня в день».

     Что касается русского перевода, то мы считаем нужным особо договориться относительно одного пункта: название важнейшего учреждения старой демократии, «Landsgemeinde», переведено нами, может быть, слишком рискованно словами: «мирской сход». Дело в том, что все известные нам переводы этого слова на русский язык лишены всякого смысла. Есть у нас, по-видимому, подходящее слово: вече, - но Landsgemeinde и вече все-таки установления по существу различные. Land означает здесь землю в смысле совокупности всех ее граждан; соответствующие земли не велики и совокупность их граждан может быть названа велико-русским словом мир. Gemeinde же означает здесь собственно не общину, а совокупность, собрание всей земли. Таким образом, Landsgemeinde есть собрание всего мира данной земли, учреждение, обладающее огромной властью. Мы не станем проводить дальнейшую параллель между Landsgemeinde и мирским сходом, заметим только, что между этими учреждениями существует полная аналогия во всех отношениях. Курти, с которым мы сносились по этому предмету, тоже полагает, что Landsgemeinde и мирской сход учреждения родственные, что отличаются они друг от друга больше количественно, чем качественно, и что действительное значение Landsgemeinde лучше всего передается словами: «мирской сход». Только, прибавляет он, русский читатель постоянно должен иметь в виду, что швейцарские мирские сходы обладают верховной и законодательной властью. Это, конечно, верно, однако нужно заметить, что не всегда и не все Landsgemeinde обладали верховной и законодательной властью (см., напр., в тексте о положении сэн-галленской Landsgemeinde) и значение русских мирских сходов тоже не всегда было одинаково. В подобных случаях постоянно необходимо иметь в виду историческую перспективу: значение учреждений даже в одной и той же стране с течением времени более или менее изменяется, названия же их часто остаются. Чтобы еще яснее оттенить значение «мирских сходов» в самостоятельных швейцарских землях, мы приведем старинное официальное определение их власти из «Основных Положений» (Fundamentalpunkte) швицского кантона, где до 1848 г. тоже существовал общекантональный сход. Главный годичный сход собирался в мае и потому назывался «майским» (Maienlandsgemeinde). Власть его определяется в «Основных положениях» так: «Майский мирской сход должен быть верховным владыкою и государем нашей земли (die grosste Gewalt und Landesfurst), он все должен установлять и отменять без всяких ограничений и кто пойдет против него, тот должен быть вне всяких законов, но за судами должно остаться их право, а также и за обывателями, что кому принадлежит». Мы видим, что власть этого «государя» ограничилась лишь обычным правом. Теперь же власть кантональных сходов, как и вообще верховная власть кантонов, ограничивается еще союзной конституцией, т.е., не распространяется на те дела, которые переданы народом в ведение союза.

     По другому поводу некоторые рецензенты упрекали нас в том, будто мы напрасно называем швейцарский народ «государем»: это слово не может, дескать, быть употреблено в собирательном значении. Но если швейцарский народ действительно называется Souverrein и Landesfurst, т.е. государем, то мы в этом неповинны. Да и на Руси употребление этого слова в собирательном значении не так уже необычно; - почтенным рецензентам следовало бы помнить хотя бы такое сочетание слов: «Государь - Великий Новгород».

     Мы не можем отказать себе в удовольствии выразить здесь нашу глубокую признательность многоуважаемому г. Ф. Курти, который, несмотря на свои многосложные занятия в качестве члена швейцарского национального совета и кантональных представительных учреждений сперва в Цюрихе, а затем в Сэн-Галлене, а также редактора влиятельной демократической газеты, с большим сочувствием отнесся к нашему желанию познакомить с его трудом русских читателей. Он тщательно просмотрел и в некоторых местах исправил свою книгу для русского издания и во все время нашей работы охотно оказывал нам неоценимое содействие.
 

И. Львович