Книга эта состоит из двух очерков, связанных единством темы. Первый посвящен междукняжеским отношениям в домонгольские времена. Изучение их шло не в порядке изложения этого очерка. Убедившись в невозможности ни выдержать на данных источников представление о «нераздельно-пооречередном» княжьем владении, ни свести характеристику междукняжеских отношений к «договорному» началу, я сделал попытку составить описание всех отражений этого явления в летописном материале. Получилась картина, осмысление которой вело к началам древнеславянского семейного быта и семейного права. Так явилась введением в первый очерк характеристика основных особенностей этого права. Она не претендует ни на какую самостоятельность, а лишь выдвигает те общие и основные черты, какие существенны для понимания явлений княжьего владения и междукняжеских отношений. Второй очерк посвящен попытке осветить то, что я назвал общественным положением князя: особый круг отношений, который служил основанием самостоятельного положения князя в древнерусской земле-княжении. Некоторых вопросов внутреннего строя древнерусской земли-княжения мое изложение коснулось лишь вскользь, поскольку это представлялось необходимым, по связи их с основной темой, особенно для оценки исторического значения дружины и ее эволюции в Древней Руси. Стремление более полно выяснить соотношение изучаемых явлений с общим укладом древнерусской жизни потребовало бы монографической обработки этих вопросов и обобщения ее результатов в общей картине древнерусского социально-политического строя, что в настоящее время было бы задачей для меня непосильной и вывело бы мое изложение слишком далеко за намеченные рамки. Не скрываю от себя тех крупных недостатков, какие явились следствием указанного ограничения задачи, по необходимости - искусственного. Быть может, всего ярче сказались они на вопросе о смердах, стоящего под особой властью князя, неся в его пользу особые повинности, и в то же время оставляю открытым вопрос о границе, отделяющей эту часть населения от общей массы волостных людей. Дело в том, что тут перед нами один из сложнейших вопросов русских древностей, имеющий свою аналогию в задаче определить соотношение «гродской» и «опольной» организаций в древней Польше. Такого рода вопросы не могут быть во всей их глубине трактованы в работе, посвященной, по существу, иным темам.
     Обе группы отношений, рассмотренных в моих очерках, могут и, по крайнему разумению моему, должны быть подведены под одно общее понятие «княжьего права» как совокупность обычно-правовых норм, возникавших вне общего хода правового развития древнерусских земель-княжений, в сфере деятельности княжьих сил, независимой от общего уклада народной жизни. Выдвигая это понятие в заголовке книги, пытаюсь подчеркнуть, с одной стороны, тесную связь между обоими очерками, а с другой - крупное историческое значение, какое следует признать за изучаемыми в них явлениями, которые, развиваясь в сфере междукняжеских владельческих отношений и в области, охваченной действием особой власти князя над группами населения, состоящими под специальной княжеской защитой, постепенно разрастаются в новый - удельно-вотчинный - уклад всего социально-политического строя русского.
     Не раз случалось мне - во втором очерке - для освещения тех или иных вопросов прибегать к аналогиям из области западноевропейского средневековья. Но это не делает его сравнительно-историческим исследованием: он не ставит себе целью какие-либо выводы социологического характера. Сравнения и аналогии в нем лишь прием изложения, иллюстрация выводов и гипотетических допущений, построенных на русском материале.
     Крайне сожалею, что не мог воспользоваться трудом А.А. Шахматова «Разыскания о древнейших русских летописных сводах»; когда он появился, моя книга почти вся была уже отпечатана. А между тем труд этот, столь богатый ценным содержанием, в ряде вопросов (напр., о ряде Ярослава, о грамотах Ярославских и др.) дал бы мне немало существенных указаний.
     Выпуская в свет книгу, суть которой в попытке возбудить пересмотр некоторых вопросов, основных для истории Древней Руси, не могу не выразить глубокой признательности учителям своим, друзьям и товарищам, которые своим интересов, вниманием и сочувствием поддерживали и питали стремление мое к научной работе и доверие к возможности вынести в печать сложившиеся исторические воззрения. Особенно трудно мне оценить в словах то многое, чем я обязан многолетнему личному и научному общению с глубокоуважаемым и дорогим учителем моим С.Ф. Платоновым. Без его дружеских настояний и эта книга не была бы написана. Кроме того, она сложилась в связи с моим университетским преподаванием, за приобщение к которому я бесконечно обязан историко-филологическому факультету петербургского университета, как и за то, что он приютил мое «Княжье право» в своих записках.
     Сердечное спасибо Б.А. Романову, оказавшему мне и книге моей незаменимую дружескую услугу составлением указателей.