ВВЕДЕНИЕ
 

     Под именем реформы Петра I в нашей юридической и исторической литературе разумеется та эпоха, когда самодержавный преобразователь принял решительное намерение ввести Россию в сферу Европейских государств и для того решился дать ей Европейское образование и организацию. С этой точки зрения нет ничего легче, как написать исследование об учреждениях XVIII ст. Стоит только сказать, что старая Россия отжила свое, что она представляла реформатору инертную и безобразную массу, что дух, форма, жизнь наших учреждений даны нам Западом, при помощи сильной руки Великого Петра и что должно, следовательно, ограничиться изучением одной мысли законодателя, как она выразилась в его уставах. Как ни заманчива такая программа сочинения, такой ученый прием, но вряд ли они соответствуют идее истинного историко-юридического труда. Объявляя, что старая Россия осталась не причем во всей истории XVIII века и во всей реформе Петра, мы тем самым лишаем себя возможности проследить связь наших учреждений, нашей современной администрации с административною жизнью Москвы, а между тем только этим путем можно решить вопрос, насколько в самом деле Петр отрешился от старой России. Далее, в исторической жизни учреждений, оставшихся после него происходило много явлений, которые навсегда останутся непонятными, если исследователь не увидит в них ярких проблесков начал старого управления. Где начинается и где кончается старая Россия? Где иностранные начала, образовавшие наше отечество, и где старые понятия, уступившие им место? Почему некоторые учреждения преобразователя исчезли при нем, хотя они крепко лежали в основе государственной жизни других народов, между тем как другие нововведения, скопированные с совершенно случайных явлений шведских государственных учреждений, остались у нас надолго? Не значит ли это, что одни попади на действительно живую сторону нашей народной жизни, что под чужими формами и названиями продолжало жить и развиваться то, что давно пустило у нас корни, хотя в грубой форме. Все эти вопросы невольно представились мне, когда я начал изучать XVIII столетие, наполненное деятельностью таких двух законодателей, как Петр и Екатерина II. Часто, рассматривая деятельность, по-видимому, совершенно новых учреждений, я наталкивался на такие начала, которые говорили мне о совершенно другой эпохе и от мысли законодателя, на первый взгляд заключенной в иностранную форму, переносили наблюдателя в самый центр народной жизни, с его вековыми убеждениями и предрассудками; из-под института, прикрытого каким-нибудь иностранным именем, вдруг ключом пробивалась административная жизнь целой минувшей эпохи. Это обстоятельство заставило меня не только искать в XVIII столетии зародыш современных учреждений, но и следить за судьбою старорусских начал в чуждых, по-видимому, для нас учреждениях. И странное дело! Вымирали и исчезали разные учреждения, с их иностранными формами и именами, а элементы нашей старой общественности неуклонно идут, развиваются, тесно примыкают к важнейшим из переживаемых нами реформ. Сначала я думал изучить администрацию России в течение всего  этого столетия, но подобный труд оказался слишком обширным. Тогда я начал искать между массой институтов такой, которым бы характеризовалась вся система тогдашней администрации и невольно остановился на любопытном учреждении генерал-прокуроров. Огромное значение этой должности для всей администрации XVIII века, связь ее с важнейшими учреждениями этой эпохи и особенно с правительствующим сенатом, доверие к ним наших лучших монархов, достаточно объясняют этот выбор; конечно, я здесь и не думал написать что-нибудь законченное, истинно ученое. Собрать материалы, имеющиеся пока под руками, расположить их в известном порядке, осмыслить некоторыми обобщениями - вот все, что составляло цель настоящего труда. Она будет достигнута, если вызовет несколько новых материалов, в массе лежащих, например, старом архиве государственных дел, где находится вся переписка генерал-прокуроров, и особенно несколько более полных исследований по этому любопытному вопросу. Я чувствовал недостаточность материалов и недостатки научной разработки многих учреждений XVIII столетия. Быть может и эта неясность, и этот недостаток материалов ярко выступают в моем рассуждении, но вопрос казался мне слишком любопытным и я решился изучить его с теми средствами, какое нашел под руками. Русскому историку-юристу нельзя ограничиться одною подробностью административной картины; она еще так слабо и часто неверно представляется уму читателя, что вместе с возможно яркою подробностью, должен являться хотя слабый очерк всего издания нашей администрации, иначе роль и смысл этой подробности, этого отдельного института, отношение его к другим частям государственного механизма, навсегда останутся непонятными. На этом основании, избирая совершенно специальный предмет для моего исследования, я невольно должен войти в рассмотрение некоторых вопросов, которые, в сущности, имеют лишь отдаленную связь с учреждением генерал-прокуроров, и, в то же время, представить небольшую характеристику всей административной реформы Петра Великого.

     По отношению к самой должности генерал-прокурора это необходимо было сделать еще по другому обстоятельству. Должности этой суждено было играть громадную, можно сказать, первенствующую роль в администрации XVIII столетия.