Предлагаемое издание Салической Правды открывает собой ряд памятников западно-европейского древнего права, предназначаемых для семинарских занятий студентов историко-филологического и юридического факультетов. Отчет о соображениях, руководивших при избрании этих памятников, установлений их текста и составлении примечаний к ним будет дан в общем предисловии, которое будет приложено ко 2-му выпуску. В настоящее время редакторы считают лишь долгом предупредить, что имеется в виду не ученая обработка источников, а издание их для учебных целей.

ПРЕДИСЛОВИЕ

     Назначение данного издания Салической Правды для специально академических целей должно было, конечно, обусловить ряд специальных точек зрения при подготовке издания. Выяснить эти точки зрения тем более необходимо, что как раз относительно «академических» изданий Салической Правды установилась известная традиция, которая идет, думается, почти в разрез с естественными требованиями, которые, на наш взгляд, следовало бы предъявлять к изданиям чисто академического характера.
     Материал в учебных изданиях должен быть строго взвешен: если, с одной стороны, желательны возможно большая полнота и гибкость в виду разнообразия методов, которых держатся руководители семинариев, то, с другой стороны, тот же материал, в интересах изучающих, должен быть строго ограничен, удобочитаем, легко доступен обозрению. Трудное ne quid nimis приходится особенно блюсти; но в то же время, давая minimum, нельзя упускать из вида возможного, посильного, безусловно желательного maximum’a. - Таковы вполне определенные требования; но как раз это определенность и составляет наибольшую трудность, и счастливое сочетание удобства и основательности, как например, в изданиях Кейгена и Бэлова, Альтмана и Bernheim’a или W. Legg’a, является редким и завидным исключением.
     Затруднительность обработки увеличивается еще в виду того, что установившаяся, можно сказать, традиция в обработке Салической Правды для «академических» целей исходила как раз из обратного предположения - дать везде одинаково исчерпывающий материал, как в области текста (издания Behrend’a), так и в комментариях (издание Geffeken’a). Априорные неудобства такой равномерно максимальной постановки вполне подтвердились на практике семинарских занятий. В Виду этого данное издание Салической Правды представляет собой попытку порвать с обычной традицией и использовать единственно обязательные в данном случае указания - указания непосредственного опыта, которые определились при семинарской разработке Правды, особенно на семинариях профессора И.Г. Виноградова в Московском Университете.
     Прежде всего, опыт указывает на необходимость удобного текста, на непримиримость даже лучших, дипломатически точных изданий. Подавляющее множество вставок, сносок, разночтений рассеивает, как оказывается, внимание, вносит и в чтение и в понимание текста нежелательную и излишнюю напряженность с частыми, почти неизбежными ошибками. - В виду этого в данном издании, в основание которого по обыкновению положен Cod/Paris 4404, привлечены лишь те разночтения и дополнения, которые либо значительно изменяют смысл, либо вообще почему-либо характерны; все остальное - отбрасывается.
     Необходимо, впрочем, оговориться: в таком необходимом упрощении текста отнюдь не должно видеть ни желания дать «очищенный» текст, ни, тем более, попытки реставрировать подобно Вайду (или, в последнее время, Крамеру), «древнейший», «первоначальный» текст. Наоборот, при этом упрощении все время сознавалась безусловная необходимость сохранения, так сказать текстуальной перспективы, которая, думается, как раз при данном приеме упрощения и выступает более выпукло, чем при наличности подавляющей массы, мелких, нередко, подробностей.
     Наконец, для более отчетливого представления различных фазисов текста введено еще одно новшество в виде дальнейшего упрощения. Обычное цитирование отдельных рукописей оставлено. Опять таки, на основании опыта можно сказать, что для семинарских целей совершенно достаточно определение общего характера рукописных семей, а не восстановление чтения каждой отдельной рукописи. Поэтому в сносках указания сделаны только на семьи; исключение же, допущенное для четырех древнейших рукописей в достаточной мере оправдывается их первостепенной важностью.
     Необходимым дальнейшим упрощением был почти полное исключение из текста так называем. Малбергской глоссы, изучение или, вернее, разгадка которой до сих пор не дала еще существенных результатов. Глосса оставлена лишь там, где она является хорошо засвидетельствованным и обычным юридическим термином (например, 2, 14, 3, 6); об истории же и об общем характере глоссы сжато трактует Предварительное Замечание III.
     Только в двух случаях пришлось отказаться от принципа упрощения, при том, как раз там, где мы его встречаем у Geffeken’a. Именно, оставлены без арифметических поправок столь важный неконгруирующий счет (в древнейших рукописях) по солидам и депариям, и в полной же неприкосновенности оставлено (как в тексте самой Правды, так и в цитатах «примечаний») все характерное варварство языка, т.к. всякая попытка насильственной полировки и шлифовки уничтожила бы признаки исторического момента, любопытного не только в лингвистическом отношении.
     Что касается примечаний, то, помимо того же основного принципа, осторожного упрощения работы в целях большей ее интенсивности, посильности и целесообразности, имелась в виду еще одна важная цель - сохранение и поощрение самодеятельности изучающего.
     В виду подавляющего количества материала сделан, конечно, известный выбор, но всякий подбор устранен в принципе. Устранена, таким образом, насколько это вообще возможно, всякая догматичность; всякое предрешение вопроса признано нежелательным и вредным; даже при самых сложных контроверсах ничто не «решается», не ставится насильственно направляющих вех. Дается, обыкновенно, лишь история заданного вопроса (но и то в виде сопоставления главнейших мнений), а затем изучающему предоставляется, на основании цитат из первоисточников, составить себе самостоятельное мнение.
     Первоисточники получили, таким образом, то первенствующее и решающее значение, какое им неоспоримо принадлежит. - Обилие цитат и сопоставлений в некоторых случаях не должно являться, конечно, нарушением главного принципа издания - упрощения работы в целях большей продуктивности, так как это обилие соответствует удельному, так сказать, весу данного факта, естественно вытекает из того значения, которое ему уделяла современность.
     Особенное внимание, наконец, обращено на составление исчерпывающего Index’a опять таки вследствие указанного опыта: ни Index Behrend’a - и интересный, но далеко не полный, ни тем более Index Geffeken’a - типа простой, а иногда поверхностной регистрации и нерасчлененных цитат не оказались достаточно целесообразными. Index Салической Правды отнюдь не должен служить только вспомогательной статьей, цель которой лишь более легкое нахождение сходных, но разбросанных по всему тексту явлений. Он имеет еще большое самостоятельное значение: только при его помощи можно приступить к капитальному и наиболее острому теперь вопросу о сродстве, о приоритете или зависимости Салической Правды от других памятников, главным образом от вестготского Index Codex Euricianus. В силу этого требовалось дать не только исчерпывающий Index «rerum et nomium», но и расширить его, ввести характерные для Правды обороты и выражения.
     Таков ряд нововведений, продиктованных требованиями и указаниями опыта. Опыту же надлежит указать, правильно ли поняты и использованы эти указания, опыту ближайшего, надеемся, времени, когда возобновится наша академическая жизнь.

Д. Егоров
Москва, 12 января 1906 г.