ПРЕДИСЛОВИЕ

     Издаваемая мною книга «Очерки истории и догматики международного права» сложилась путем устного изложения, на кафедре родного мне университета в тот год, когда, по смерти Д.И. Каченовского, возложено было на меня, как на магистра международного правоведения, преподавание этого предмета. Три четверти всего напечатанного текста представляют собою стенограмму лекций, очень тщательно, с любовью к предмету и с неутомимой энергией составлявшихся бывшим моим слушателем, ныне кандидатом прав, К.Ф. Виноградовым. При печатании литографированного текста записок сделаны все примечания и некоторые добавления.
     Пользуюсь этим случаем, чтобы высказать здесь убеждение, подкрепленное личным опытом, о пользе литографирования профессорских лекций, как для студентов, так и для профессоров. - Первые своевременно приобретают точный и полный материал для изучения, вместо искаженных записок, целые стопы которых с великим трудом. С немалыми денежными пожертвованиями и с тратой времени, накапливались не ранее как к концу академического года. - Последние не губят бесследно своего труда, который бывает немал при составлении курсов по различным наукам. Бедность нашей литературы, представляющей лишь немного монографий и почти до последнего времени не имевшей ни общих курсов, ни даже сжатых конспектов, - бедность эта заставляла профессора читать всякий раз непременно общий курс целого предмета. Но весь этот Сизифов труд, хорошо изведанный каждым преподавателем наших университетов, оставался под спудом, не выходя из стен аудитории.
     Обычай литографирования выводит уже, до известной степени, на свет божий работу каждого профессора, а главное - подготавливает и значительно облегчает само дело печатания.
     Думаю, что гласность и публичность и здесь должны приносить те же плоды, какие приносят они повсюду: факты менее будут искажаться кривыми толками и инсинуациями; особый мир, где будто бы возможны всяческие блага и привилегии для людей, не признающих для себя обязанностей, - этот мир сведется, для верного глаза и честного суждения, к действительным и простым своим очертаниям. Люди, которых так давно уже и с таким ожесточение преследует известная часть прессы нашей за полное бездействие на одном из очень важных постов, - люди эти предстанут на суд общественного мнения с доказательствами посильного и постоянного труда своего. - Как бы строго, по обычаю, ни отнеслись к этим работам, никто не в силах отвергнуть самого факта изданного труда. И за то спасибо после всего того, что печаталось в современной нашей прессе, или, по крайней мере, в особых уголках ее. Давно уже пора считаться у нас с таким порядком вещей, который лучше всего можно выразить следующею сентенциею: «Quia in professors omnibus licent omnia, jus quoque vitae ac necis penes quemlibet esse, nemo dubitaverit».
     Итак, убеждение в том, что необходимо освещать полным светом всякую общественную деятельность, не исключая профессорской, и что этого требуют интересы дорогих, для каждого из нас, университетов: вот один из общих мотивов, внушивших смелую мысль о печатании настоящих лекций по международному праву. - Но были и другие соображения и поводы, которыми, надеюсь, у меня никто не отымет права поддерживать однажды принятое решение: тот, кто всходил на кафедру международного права после Каченовского, принимал на себя великую нравственную ответственность перед университетом, перед студентами, перед своей совестью. И опять таки, лишь свет гласности и объективный суд тех, кто знал и беспристрастно ценил Каченовского и профессорскую деятельность его, способны снять бремя ответственность с бывшего ученика и временного преемника покойного профессора. - Записки Д.И. Каченовского по международному праву представляют громадную работу, известную нескольким поколениям студентов харьковского университета. О напечатании этих записок (или, по крайней мере, части их) происходили, в момент, когда я начинал свои лекции, переговоры между душеприказчиками покойного профессора и одним из известных наших петербургских издателей. - Что же и как сделано мною? Есть ли в издаваемых лекциях какая-нибудь доля собственной профессорской работы? - Вот те вопросы, решать которые будет теперь легко всякому, без ущерба для нравственного достоинства автора лекций и без умаления крупных преподавательских заслуг учителя многих поколений харьковских студентов.
     Наконец, издавая лекции эти с возможно полными библиографическими указаниями и ссылками, мне хотелось принести пользу, главным образом, студентам родного университета. Этот университет лишился профессора, более 2 лет руководившего занятиями молодежи по одному из важнейших предметов в государственных науках. Кто бы ни сделался постоянным преемником Каченовского, каковы бы ни были его дарования и знания, не следовало допускать перерыва в занятиях наукой, которой сумел придать такой живой интерес покойных профессор. Я взошел на осиротелую кафедру для того, чтобы, сохраняя безусловную свободу метода, мнений и убеждений в частных вопросах, поддержать добрые научные предания учителя, который вполне заслуживает уважения и имя которого останется выдающимся в истории харьковского университета. Далее всего сказанного не идут ни мои притязания, ни мое честолюбие.

А.Н. Стоянов