ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

     Обратим взор на обширное поле иностранной философской литературы и вникнем в относительное достоинство всех произведений, составляющих собственно европейскую библиотеку истории философии, то увидим, что в Германии, Англии и Франции доселе только одна «История философии», начатая и вполовину изданная Генрихом Риттером (Geschichte der Philosophie von Dr. Heinrich Ritter. Hamb. 1829), по крайней мере, приблизительно удовлетворяет необходимым условиям науки. Не говоря о множестве учебников и сокращений, которые, по самому назначению своему едва ли могут иметь достоинство всеобщее и выдерживать характер сочинений систематических, даже большие творения Буле, Теннемана, Тидемана и Рейнгольда далеки от идеи Истории философии. Эти историки или не открывают внутренней связи между отдельными философами и частными философскими системами, но довольствуются собранием и изложением данных; или излагая древние учения, применяют много собственных, произвольных мыслей и мало заботятся об отчетливости; или, наконец, не обнимают всей области истории философии и касаются многих. Весьма важных ее результатов.
     Генрих Риттер избегал этих недостатков, обозрев начала образования Древнего Востока и Греции, он заботливо наблюдал первое появление элементов философии под влиянием народных верований и характеристически отделил одни от других: а как свойства философских элементов могли условиться не одними верованиями; то он рассматривал древние учения также относительно к состоянию местных наук и искусств, изъяснял и оценивал их из направления и понятий той страны, в которой они проявились. Определив, таким образом, исходные точки философии на счастливой почве всего древнего мира, он нашел потом общий закон ее движения и, этим законом соединив отдельные усилия философских школ в одно целое, отыскал в нем взаимные их связи, начала, способы и цели. Поэтому во всем ходе его (доселе изданной) Истории нет ничего изолированного, оторванного, внесенного в ряд фактов без основания; но все находится во взаимном отношении. Во всем царствует одна всемирная мысль ума. Все идет и развивается по одному плану.
     Само собою разумеется, что найти систематическую связность и необходимое соотношение самых различных, даже противоположных учений невозможно было без строгой и глубокой критики частных преданий, без тщательного исследований истинного их смысла и исторического достоинства. Поэтому Риттер в своей истории иногда, а особенно при недостатке достоверных свидетельств древности, является более критиком, нежели историком и собственными соображениями сближает такие учения, которые непосредственной связи не имеют.
     Такие достоинства Риттеровой «Истории» расположили меня к изданию ее на русском языке. Кто знаком с философиею и понимает, какое отношение она должна иметь ко всем родам наших познаний, чтобы могла быть наукою истинно полезною, тот, без сомнения, оправдает мой выбор.