ПРЕДИСЛОВИЕ

     Прежде чем приступить к изложению затронутого мною вопроса, считаю необходимым сделать несколько общих замечаний. Под именем степной или «польской» (т.е. полевой) украйны в актах разумеется пограничная полоса Московского государства, прилегающая к приволжским, придонским и приднепровским степям. Я взял предметом своего изучения не всю степную окраину, а только часть ее, лежащую на пограничье донского и днепровского бассейнов, занимающую нын. воронежскую, курскую и харьковскую губернии. Я решился, таким образом, продолжить работу, начатую г. Перетятковичем, занимавшимся историей заселения и быта Поволжья.
     Воронежская, Белгородская (Курская) и Слободская (Харьковская) украйны представляют прямое продолжение того рубежа, который, начинаясь в Поволжье, доходит до Днепра. Важность и интерес вопроса и отсутствие исследования, которое удовлетворяло бы требованиям современной науки, побудили меня взяться за эту тему. Нечего доказывать, какое громадное значение в науке русской истории имеет вопрос о колонизации вообще. Вряд ли кто-нибудь будет отрицать также и то, что в настоящее время мы еще далеки от решения этого вопроса. Только тогда удается решить его во всей полноте, когда мы будем иметь историю заселения разных областей нашего обширного отечества; а теперь у нас нет еще и истории заселения самых важных из них - работа только что началась; почтенные исследователи гг. Фирсов, Окальковский, Перетяткович, Ядринцев, Дубасов и немногие другие являются пионерами в этом деле.
     На свой труд я смотрю, как на новую страницу для будущей истории русской колонизации.
     Независимо от тех документов, которые были изданы мною в сборнике, для своего исследования я воспользовался еще значительным количеством других материалов, хранившихся в московском архиве министерства юстиции, иностранных дел, харьковском историческом архиве, рукописном отделении библиотеки Харьковского университета и историко-филологического общества, и полученных от частных лиц (проф. А.С. Лебедева и землевладельца В.П. Пелипца).
     Из этого перечня видно, что главным источником моим были акты и грамоты. Но кроме этого я старался выбирать необходимые для меня данные и из всех остальных родов источников летописей, мемуаров, записок иностранных, литературных и археологических памятников. Стремясь к полноте содержания, я старался не упустить из виду ничего заслуживающего внимания; а достиг ли я этой цели, - об этом скажет (беспристрастная) критика.
     Желая дать по возможности полную систематическую историю колонизации южной степной окраины Моск. гос., я естественно не мог пренебрегать и теми пособиями, которые были посвящены затронутому мною вопросу. К сожалению, не оказалось ни одной работы, которая бы обнимала вопрос во всей его широте. Нашлось только несколько сочинений, которые затрагивали отдельные стороны его. Я сделаю краткую характеристику их, начиная с более важных.
     Архивы казачьих полков, поиски в которых составляли труд чрезвычайный, побуждаемый только любовью к отечественной истории, образуют дополнения к актам епархиального управления, - главному источнику сочинения пр. Фил. Довольно сказать, в заключение, что всякий Русский с нетерпением будет ожидать выхода в свет этого сочинения, при помощи которого ему довольно ясно представится истор. прошедшее Харьк. края, этого замечательного сторожевого уголка России.
     В заключение - два слова о том, как я смотрю на свою задачу и отношусь к изучаемым мною явлениям. В своих «Очерках» я стараюсь изучить творческую силу государств и народного начала, другими словами, делаю наблюдения над образованием в степи гражданских обществ, над превращением незаселенных степных украин в государственный организм. Таким образом, моя история украин является в сущности историей государственного начала в его историческом развитии. История возрастания Московского государства (с XV ст.) заключается в том, что прежние украйны обращаются в более или менее центральные области, а их место занимают новые. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что в XVI ст. украинное положение занимали нынешние центральные великорусские губернии (московская, тульская и орловская). Я старался возможно более выяснить роль правительства в заселении южной степной окраины служилыми людьми.
     Но не всегда колонизация носила такой государственный характер; нередко правительство являлось только силою, направляющею и регулирующею, а инициатива переселений принадлежала самой народной массе. Эта народная колонизация, в этнографическом отношении, делится на два вида - великорусскую и малорусскую. Я с одинаковым внимаем, без всяких предвзятых теорий, симпатий или антипатий, изучал ту и другую, так как глубоко убежден, что в историко-этнографических исследованиях необходима полная объективность; только при таком условии могут получиться выводы, имеющие научное значение.
     Приношу сердечную благодарность Московскому Обществу истории и Древностей, которое поместило мой труд на страницах своего уважаемого издания, а также члену его, начальнику отделения Московского архива Министерства Юстиции Василию Ивановичу Холмогорову, который безвозмездно принял на себя тяжелый труд корректуры моего исследования.