ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

     В каждой эпохе всемирной истории найдутся такие явления общественной жизни, которые характеризуют собою эту эпоху и притом характеризуют не только в общих основных чертах, так сказать, в существенных исторических особенностях, но и в мельчайших деталях, в тончайших штрихах данной исторической картины; эти явления общественной жизни, свойственные исключительно лишь данной эпохе, ею обусловливаемые и, в свою очередь, ее обусловливающие, представляют в силу таковых своих свойств драгоценнейший материал для историка.
     В самом деле, фактические и хронологические данные, систематическая летопись событий и происшествий, государственных и частных - словом, все то, что мы сыздавна привыкли называть «историей» - не создают еще историю, не дают собою ясного и полного понятия о предмете, не знакомят нас с духом истории; эти данные составляют в своей систематической последовательности лишь только хронику, но отнюдь не историю. Хроника, это - только основа, только канва, по которой вышиваются рукою историка живописные узоры, возможные и гармоничные лишь на этой канве, которая, в свою очередь, возможна и гармонична в своих замысловатых сплетениях лишь при таких узорах, при таких сочетаниях цветов и линий, до мельчайших штрихов и точек…
     Наряду с этой канвою истории, наряду с этим весьма важным и необходимым материалом для историка необходимо для него и обстоятельное знакомство с формами общественной жизни во всех ее разнообразных и причудливых проявлениях. Эти формы общественной жизни и представляют собою те характерные узоры, которые, будучи правильно нанесены на канву хроники, составят собою в агрегативной совокупности с нею то, что дает нам ясное и полное понятие о предмете, то, что является одухотворенным изображением прошлого, художественною картиною той или иной исторической эпохи - словом, то, что мы, по справедливости, можем назвать историей.
     Предметом предлагаемой нами, в русском переводе, книги Roy «Histore de la chevalerie» служат именно формы общественной жизни одной из наиболее ярких эпох, всемирной истории, - с талантом художника-бытописателя автор развертывает перед нами живописную картину рыцарства, этой характерной формы, в которую вылились лучшие и благороднейшие проявления общественной жизни средних веков. Это характерное общественное явление не было созданием искусственным, но вызвало к жизни непосредственно историческим ходом эволюции как в области общественной этики, так и вообще в области социального развития и общества, и индивидуальной личности; только этим и можно объяснить всеобщность и живучесть, в историческом смысле, рыцарства, воплощавшего в общественном понятии народный идеал человека «без страха и упрека» - идеал, столь излюбленный, к которому стремилась народная нравственность.
     Рыцарство служило в продолжение нескольких веков религиозным, этическим и социальным идеалом в общественном сознании западноевропейских народов; позднее, когда исторические формы общежития ушли вперед, оно долго еще боролось с перерождающим влиянием всеразрушающего времени, видоизменялось, приноравливалось к требованиям новых исторических стремлений, принимало новые формы… но ничто не устоит во времени, и это характерное знамение своей эпохи должно умереть, чтобы дать место новым формам, в которые воплотились новые общественные идеалы и рыцарство осталось живым и осмысленным лишь на страницах беспристрастной и ко всему равнодушной истории…
     То, что было святынею в эпоху карла Великого, стало предметом насмешки, столь же едкой и злой, в эпоху Сервантеса. В этой бесконечной эволюции не только форм, в которые облекаются наши идеалы, но и самих в себе этих идеалов, - весь смысл истории, весь смысл исторической жизни народов.
     Если хроника прошлого является у нас предметом школьного преподавания, то необходимое к ней дополнение, сочинения, подобные предлагаемому, должны, по нашему мнению, считаться весьма ценными вкладами в литературу, назначаемую и для самообразования, и для внешкольного чтения, и вообще для постановки столь важной отрасли знания, как история, на истинный путь и надлежащую высоту. Знакомясь в картинном описании с бытовою стороною жизни данной исторической эпохи, читатель, без сомнения, оживит, точнее говоря, одухотворит те мертвые научные данные, которые останутся у него в памяти из систематической хроники, введенной в программы нашего школьного преподавания. А между тем оживить, одухотворить, осмыслить какой бы то ни было материал обучения, дать ясное, живое понятие о предмете - это одно уже крупная заслуга для литературного произведения.
     Книга Руа небезызвестна и русской читающей публике по изданию 1858 г. в переводе г. Г.В., ставшему теперь библиографической редкостью. Мы предприняли новый перевод этого полезного и талантливого сочинения, льстя себя тою надеждою. Что и нынешнему юношеству оно может принести свою долю пользы.
     Насколько суждено этой надежде осуществиться представляем судить критике и нашему благосклонному читателю.

Н. Федорова