Учреждение епископств составляет одно из самых интересных и, вместе с тем, самых отрадных явлений, так называемого, периода средних веков. Это были первые, и долгое время единственные центры веры, нравственности, просвещения. Следить распространение христианства в Европе, откуда бы оно ни происходило, из Рима ли, из Византии ли, значит следить зачатки умственного и нравственного развития европейских народов. Учреждение первой церковной провинции в землях славянских, кроме этого общечеловеческого интереса, приобретает для России, вследствие племенной и церковной родственности, интерес национальный. Быть может, в этом должно искать причину того пристрастия, с которым русская литература всегда относилась к вопросам, касающимся Солунских братьев. Те вопросы затрагивают самые чувствительные стороны народного ума и сердца; высказываемое при этом пристрастие достойно полного уважения, как пристрастие честное, коренящееся в патриотическом чувстве. При наших трудах, посвященных жизни и деятельности Кирилла и Мефодия, мы вовсе не имеем в виду отстранить это патриотическое чувство, несообразным с человеческою природою; мы постараемся лишь перенести его в область науки, в ту высшую сферу, в которой это патриотическое чувство перестает уже проявляться в ограниченном пристрастии и возбуждает более высокое стремление к изысканию истины, равно родной всем народам.
     Деятельность Кирилла и Мефодия, столь многосторонняя, столь плодотворная, обращала на себя внимание не только современников: пройдут еще тысячелетия, и самое отдаленное потомство будет чувствовать на себе влияние той новой жизни, к которой славянские народы были призваны словом и делом тех великих мужей. И не только славянских племен коснулась деятельность Солунских братьев: Византия и Таврида, Германия и Италия были свидетелями их деяний. Патриархи и императоры, попы и короли, герцоги и епископы были в сношениях, знали, чтили просвещенных миссионеров. От тех сношений сохранилось не малое число документов, свидетельствующих о высокой мудрости и чистоте побуждений Кирилла и Мефодия. Славянские народы, среди которых они жили и действовали, жизнью и деятельностью своей, внося к ним свет разума, теплоту веры и честность убеждений, славянские народы любили своих первоучителей, слагали свои бесхитростные рассказы об их жизни, и те рассказы, передаваемые их уст в уста, от отца к сыну и внуку, дошли до нас в форме легенд, сказаний и житии.
     Богатый материал для истории Кирилла и Мефодия, завещанный нам современниками и потомством, давно уже обращал на себя внимание; как на западе Европы, так и в России уже давно и много трудов посвящено различным вопросам, касающимся многосторонней деятельности Кирилла и Мефодия. Тысячелетнее празднование 1863 года вызвало целый ряд статей, сочинений и сборников.
     Нет, следовательно, недостатка ни в источниках, в которых заключены живые сведения о Славянских Первоучителях, ни в пособиях, в которых те сведения подвергнуты критическому исследованию. В виду такой довольно богатой литературы, новый труд о Кирилле и Мефодие должен оправдать необходимость своего появления.
     Источники по истории Кирилла и Мефодия многочисленны; но до настоящего времени не существует ни одного сборника, в котором эти источники составили бы один целый свод. Кто желает ознакомиться с самыми источниками по истории славянских просветителей, тот принужден пользоваться многотомными, дорогими изданиями, имеющимися в редких библиотеках, недоступными для частных лиц.
     Пособия по истории Кирилла и Мефодия многотомны; но до настоящего времени очень немногие из них удовлетворяют требованиям науки. За немногими исключениями, они написаны с заднею, предвзятою мыслью: западные ученые, как например, г. Гинцель, стараются доказать, что Кирилл и Мефодий были католики; славянские же ученые, как например г. Лавровский, видят в них членов православной церкви. Ложно поставленная задача необходимо приводит тех и других к ложным выводам; религиозная же раздражительность авторов заставляет исключить их труды из ряда трудов ученых и отнести их к трудам полемическим, к произведениям церкви воюющей. При немногих отрадных исключениях, о которых мы упоминали, встречаются, однако, мнения настолько противоречивые, что исключают всякую возможность соглашения, как например, в недавнее время мнение г. Соболевского о притчах Константина Философа, и отзыв г. Платонова о том же предмете.
      Уже давно чувствовалась потребность иметь сборник источников по истории Кирилла и Мефодия. Еще в 1863 году, О. Бодянский, сознавая неудовлетворительность предыдущих трудов и хорошо понимая причину такой их неудовлетворительности, «считал настоятельно нужным, для успешного, сколько-нибудь, составления нового критического исследования о деятельности Кирилла и Мефодия, собрание в одно место самих памятников, относящихся к этому предмету». Почтенный ученый взял на себя труд составления такого сборника памятников, который и печатается им в Чтениях в Обществе Истории и Древностей Российских.
     Кому известно жалкое положение вопроса о Кирилле и Мефодии в русской науке, кто знаком с убожеством трудов по тому вопросу в русской литературе, тот поймет нас и вместе снами принесет искреннюю благодарность московскому ученому за предпринятое им издание памятников.
     В первом же выпуске своего сборника, О. Бодянский сообщил порядок, в котором он намерен издавать те памятники. Он делит их на три отдела, сообразно трем языкам, на которых составлены дошедшие к нам памятники: а) на славянском языке, в) на греческом и с) на латинском.
     Оставляя в стороне то глубокое уважение, которое мы питаем к трудам почтенного ученого, мы должны откровенно заявить, что не можем признать такое деление памятников сообразным с требованиями науки. Порядок, им избранный, прямо противоположен как значению самих памятников, так и времени их составления. Необходимо принять обратный порядок; необходимо начинать с издания тех памятников, которые древнее и в которых заключены более достоверные сведения, т.е., с памятников латинского языка, затем греческого и окончить памятниками языка славянского, как источниками времени более позднего.
     Если же принятый О. Бодянским порядок трех отделов по трем языкам не может быть признан сообразным с требованиями науки, то порядок, принятый им в каждом из тех трех отделов, должен быть отвергнут, как противоречащий основным законам критики. Составитель сборника начинает с житий или легенд и оканчивает документами, т.е. избирает путь опять прямо противоположный степени достоверности тех памятников.
     Наконец, само издание нам кажется неудовлетворительным: печатается одно житие по различным спискам, один список вслед за другим, без филологической критики, которая была так легка для издателя, без исторических указаний, которые, быть может, будут слишком трудны для того, кто пожелает воспользоваться его изданием.
     Указанные нами недостатки сборника, составляемого О. Бодянским, с лихвою искупаются его достоинствами, из которых первое и самое главное состоит в обнародовании памятников, которые до настоящего времени хранились в архивных рукописях и были, следовательно, доступны для очень немногих. В этом заключается право составителя сборника на признательность со стороны всех, интересующихся вопросом о Славянских Первоучителях.
     Состав наших трудов по истории Кирилла и Мефодия ясно свидетельствует, что мы не имели в виду восполнить недостатки сборника О. Бодянского и, тем менее, соперничать с его достоинствами. Избранная нами задача ограничивается изданием критико-исторического сборника обнародованных уже памятников.
     Согласно высказанному выше взгляду на значение источников, наш труд распадается на три части:
     Часть первая - Кирилл и Мефодий по документальным источникам,
     Часть вторая - Кирилл и Мефодий по западным легендам, и
     Часть третья - Кирилл и Мефодий по русским сказаниям.
     Каждая часть состоит из трех отделов: а) сборник памятников, в) критика источников и с) исторические выводы, сделанные на основании источников, при помощи критического их исследования.
     Первая часть нашего труда, предлагаемая теперь вниманию всех интересующихся вопросом, касается лишь документальной истории Кирилла и Мефодия.
     Под документами мы подразумеваем все более или менее официальные акты - письма и мемуары, извещения и грамоты, инструкции и договоры, - т.е. такие письменные источники истории, которые не рассказывают о каком-либо историческом событии, но сами составляют частицу того события, остаток от прошлого. Документальные источники являются, таким образом, самыми драгоценными памятниками истории, самыми достоверными ее свидетелями: как создание самих лиц, принимавших участие в том, или другом историческом явлении или событии, на документах, по преимуществу, лежит печать всего духовного образа, как тех личностей, так и той эпохи, которой они принадлежат.
     При рассмотрении памятников подобного рода, задача исторической критики ограничивается вопросом о подлинности документа, - действительно ли документ есть то, за что он себя выдает. Этим, собственно, и заканчивается исследование документа, после чего он становится уже достоянием науки, ее материалом, которым наука пользуется для дальнейших целей - для раскрытия политических комбинаций, для знания руководящего закона, для полноты художественного представления.
     Документальные источники, относящиеся к истории жизни и деятельности Кирилла и Мефодия, не многочисленны. Издавая их теперь в возможно полном сборнике, мы постараемся, прежде всего, исследовать подлинность каждого из них в отдельности, при чем укажем на те документы, которые не могли войти в состав настоящего сборника; затем, мы постараемся в возможно связном рассказе представить историю отношений римских пап к славянским просветителям, причем, каждому документу будет дано свое место в ряду вызвавших его событий.
     Обширность предпринятого нами труда и сознание слабости наших сил может служить для всякого надежным ручательством, что как указания, сделанных уже нами недосмотров и упущений, так и советы, касающиеся продолжений настоящего труда, будут приняты нами с полною благодарностью.

2 Июня 1868 г.