ПРЕДИСЛОВИЕ

     Очень многих людей, и при том из наиболее образованных, влечет в настоящее время к социализму чувство совести, возмущенной неравенством и бедствиями нашей капиталистической цивилизации. Социализм обращается к их разуму со своею строгою критикой и научной последовательностью своего революционного принципа; он очаровывает их воображение перспективою более счастливого человеческого общежития, основанного на началах справедливости и красоты.
     Каково бы ни было верование человека, но, раз усвоив его, он уже оставляет на нем отпечаток своей собственной индивидуальности. Доктрина, которая извращается и принижается у вульгарных натур, у человека высшего умственного типа приобретает характер научной системы или гуманитарного стремления, исполненного любви. Существует ли какая-нибудь более благородная мечта для человека, неотступно преследуемого мыслью о людском горе, нежели мечта о всеобщем счастье? От каких бы выгод своего социального положения он не отказался, если бы только мог быть уверен, что такою ценою искупит зло, тяготеющее над страждущим человечеством? Не пожертвовал ли бы он ради этого даже частью своей свободы? Конечно, если социализм должен сделаться якорем спасения для обездоленных, то избранные натуры без колебания перейдут к нему, не заботясь о тех лишениях, которыми грозит им этот переход.
     Но умы, воспитанные в школе экспериментальных наук или в школе жизни, не могут удовлетвориться одной только отрицательной его стороной, или, в своих размышлениях о будущем, словно предаться туманным грезам, как бы благородны они не были. Их социализм должен быть менее инстинктивен и более ясен, нежели социализм такого исполненного воображения писателя, как Карлейл, или такого художника, как Рэскин. Остановится ли этот социализм на частичных реформах, на таких улучшениях, которых можно достигнуть путем законодательной защиты рабочих и развития рабочих ассоциаций? Или же он придет к коллективизму, либо к какой-нибудь другой системе социальной трансформации? Ни один из мыслящих людей, тяготеющих к социализму, не вправе уклоняться от этих вопросов; ни один из них не должен отступить перед добросовестным исследованием различных форм социалистической организации, чтобы определить ценность тех положительных решений, которые может предложить доктрина.
     На нижеследующих страницах мы занялись этим исследованием и попытались отделить среди взглядов на будущее, высказываемых социалистическими школами, те из них, которые являются несущественными, от тех, которые, напротив, оправдываются наблюдением.
     Прежде всего, необходимо изучить теории и изложить, по возможности точно, различные системы социалистического общества, для того, чтобы подвергнуть чисто-теоретической критике его организацию и его предполагаемые функции. В самом деле, если анализ или логическое рассуждение, приводят нас к раскрытию какого-нибудь основного недостатка в построении системы, то уже помимо всякого исследования фактов это служит очевидным доказательством того, что самая система осуждена на неудачу. На этой почве может быть применен только один дедуктивный метод.
     В нашем исследовании мы будем избегать обогащения социологической терминологии введением новых выражений и удовольствуемся лишь теми, которые находятся во всеобщем употреблении. Но экономические термины имеют такое растяжимое значение, что необходимо с самого же начала определить смысл, в котором мы будем их употреблять.
     Под социализмом я здесь буду понимать всякую систему, которая предполагает уничтожение, ограничение или, наоборот, широкое рассеяние доходов на капитал путем установления коллективных прав на вещи в пользу более или менее обширных общественных союзов (communautes) наряду с индивидуальными правами или в замену их. При таком определении всякий социализм может с одинаковым удобством быть назван коллективизмом. Но в обычном словоупотреблении выражение «коллективизм» понимается в более тесном смысле.
     Социалистические теории, ставшие в наше время предметом систематического изложения, чрезвычайно многочисленны. Их можно классифицировать с различных точек зрения, подчеркивая тот или иной из их характерных признаков.
     Смотря по тому, принадлежит ли право собственности на средства производства и управление промышленными предприятиями государству, коммунам или свободным ассоциациям, различают социализм государственный, социализм коммунальный и социализм корпоративный или социэтарный. В первых двух формах политическая единица есть в то же время и экономический организм, и функции производства и обмена на определенной территории подчинены авторитарному управлению; но коммунальный социализм, если только он не комбинируется с социализмом государственным, предоставляет коммунам свободно регулировать свои взаимные экономические отношения. Корпоративный социализм, в чистом виде своем предполагает, что ни один из членов ассоциации не может предъявлять никаких индивидуальных прав на коллективный капитал, ни требовать, в качестве члена ассоциации, выделения своей доли в продуктах; и сам социалистический принцип находит здесь свое полное признание лишь тогда, когда вступление в корпорацию со всеми предоставляемыми им правами свободно открыто для всех. Эти различные виды социализма могут иметь или полное, или частичное приложение. Промышленные предприятия государства или коммун, в таком виде, как они существуют в настоящее время, служат образчиком частичного приложения социализма государственного и социализма муниципального; общество, которое составилось бы исключительно из производительных ассоциаций, основанных на социалистических принципах, осуществило бы интегральный тип корпоративного социализма.
     С другой точки зрения, можно различать социалистические системы, согласно способу определения ценности. Одни измеряют ценность единицами труда, временем общественного труда, затраченного на ее производство; другие, сохраняя современную форму ценности, оставляют за ней характер менового отношения, выраженного в металлической монете и регулируемого предложением и спросом. Режим трудовой ценности применялся, главным образом, при государственном социализме; но его старались ввести также и в корпоративный социализм.
     Наконец, классификацию систем социализма можно произвести, исходя из принципа распределения. Мы имеем перед собою распределение коммунистическое, когда все блага, в том числе и предметы потребления, принадлежат сообща всем членам государства, коммуны или ассоциации, так что продукты всем предоставляются вволю или же распределяются сообразно потребностям каждого; и распределение коллективистическое, когда в общем ведении находятся только предметы производства и обращения; предметы же потребления, напротив, приобретаются индивидуумами в исключительную собственность соразмерно количеству выполненного ими труда.
     Из этих трех видов классификации, я преимущественно остановлюсь на первом, скомбинировав его со вторым. Я изложу сначала систему интегрального государственного социализма, известного под именем коллективизма и определяющего ценность в единицах труда. Я сохраню за ним обычное название. Прибавив только, для большей точности, термин чистого коллективизма.
     Эта система послужит предметом особенно подробного исследования, - не потому, конечно, чтобы она до сих пор еще играла преобладающую роль в социалистической доктрине; скорее наоборот, так как в настоящее время один из главных представителей марксизма в недавно изданном труде косвенным образом отвергнул ее. Но коллективизм, основанный на трудовой ценности, из всех социалистических режимов наиболее далек от нашего социального строя; он, вместе с тем, представляется наиболее оригинальным и наиболее замечательным по своей ценности; он занял очень важное место в истории современного социализма, составляя явно выраженное или подразумеваемое содержание трудов его основателей; наконец, он получил новую жизненность под пером двух писателей, к мыслям которых нельзя оставаться безучастным. В виду всего этого он и заслуживает более глубокого изучения.
     Другие социалистические системы подвергнуты нами более общему обзору; это - системы, менее строгие, менее абсолютные, сохраняющие механизм ценности, регулируемый спросом и предложением, за исключением некоторых межеумочных разновидностей коллективизма, пытающихся примирить режим предложения и спроса с деньгами в форме рабочих бонов (или расписок на известное количество труда: bons). И за исключением некоторых старых утопий, примыкающих к социэтарному социализму, все другие системы допускают существование металлических денег. Я оставлю название государственного социализма той системе, которая передает все производство или часть его в руки государства, не изменяя, однако, существующего способа определения ценности. Хотя всякий коллективизм, имеющий дело с целой нацией, может быть квалифицирован, как социализм государственный, и - наоборот, тем не менее полезно будет, во избежание пространных определений, применять к этим формам государственного социализма различные наименования. Затем нам предстоит рассмотреть вопросы о коммунальном социализме, социализме корпоративном, а также о кооператизме, являющемся частною разновидностью последнего.
     Социализм коммунальный и социализм корпоративный приближаются к анархизму, когда автономные группы устанавливают между собою связи на основании свободного договора или очень определенных федералистических отношений. Но истинный анархизм предполагает, кроме того, полное уничтожение государственной организации, отсутствие всякого общего законодательства, регулирующего индивидуальные и коллективные действия; он предполагает также, способ коммунистического распределения. Теория анархизма и коммунизма не войдут в наше расследование. В нем также не будет речи и об аграрном социализме, который касается только поземельной собственности и не имеет в виду преобразования всего общества.
     Первая часть нашего труда, посвященная критическому изучению социалистических систем, была уже напечатана в 1901 году в Revue politique et Parlementarire; но мы внесли сюда новые добавления об экономическом равновесии в коллективистическом обществе, о государственном социализме и об отношении марксистской школы к коллективизму.
     Недостаточно ограничиться изображением различных типов социалистического общества в его статическом состоянии и рассмотреть их теоретическое строение. Чтобы доказать реальную ценность систем, чтобы поверить, действительно ли социализм, как это утверждают его теоретики, постепенно вырабатывается в недрах существующего общества и должен, в конце концов, явиться результатом естественного хода вещей, необходимо еще произвести общее исследование фактов современной жизни, обратив особенное внимание на те из них, в которых таится зерно нового порядка; необходимо проследить развитие органов, способных дать обществу новую форму. Такова задача второй части этого труда, посвященной изучению фактов экономической эволюции.
     Куда ведет нас естественный ход социальной эволюции, получивший столь быстрый темп со времени великих промышленных переворотов XIX века: к коллективизму или какой-нибудь иной смягченной форме социализма? Влечет ли он нас, напротив, к режиму чистого индивидуализма или анархического (libertaire) федерализма? Вопрос этот, без сомнения, недоступный для разрешения в начале эпохи, полной изменений гораздо более глубоких и более резких, чем в какую бы то ни было другую эпоху человечества, но, вместе с тем, настолько серьезный и жгучий, что наш ум не может отделаться от него. Однако если мы хотим пролить некоторый свет на будущее, если мы хотим найти некоторую руководящую нить в совершаемых нами ощупью попытках, то для нас ничего иного не остается, как наблюдение над движением экономических форм в наших современных обществах, в расчете найти в них для себя какие-либо указания на их будущую организацию.
     Эта книга написана для людей, интересующихся социальным вопросом и искренно озабоченных отысканием истины. Она не претендует дать им совершенно готовое решение в форме какой-либо системы. Пусть она прослужит им, по крайней мере, вспомогательным орудием и укрепи их в мысли, что единственная гарантия против ошибок и заблуждений в области социального вопроса состоит в добросовестном применении экспериментального метода.