ПРЕДИСЛОВИЕ

     Второй том «Банковой Энциклопедии» выходит с большим запозданием. Почти весь материал для него был в распоряжении редакции еще в июне 1914 года. Но затем, целый ряд причин задерживал выпуск его в свет. Прежде всего, невольное отсутствие редактора, застрявшего благодаря войне, заграницей вплоть до конца лета 1914 года. Далее, ряд трудностей чисто редакционного характера, заставивших иногда по два или даже по три раза пересылать корректуры из Киева в Петроград и обратно. И, наконец, - в самое последнее время - недостаток в Киеве бумаги, давший себя почувствовать вследствие разросшихся размеров тома, и крайняя затруднительность ее доставки заставили выделить уже совершенно готовый отдел о товарных биржах (статьи А.Ф. Волкова и В.В. Розенберга) в один из следующих томов издания, а упомянутые в проспекте издания приложения - отложить до X-го справочного тома «Энциклопедии». Но, с другой стороны, программа публикуемого ныне тома дополнена статьями: Р.К. «Экономическое значение срочных биржевых сделок» и В. Мукосеева «Война и фондовые биржи».
     В будущем же издательство предполагает выпустить, в дополнение к намеченным по плану, 10-ти томам, еще дополнительный одиннадцатый том: «Банки и война».
     Принося свои извинения перед подписчиками за это невольное запоздание, редакция и издательство считают свои долгом заявить, что обязательства, принятые ими на себя, будут выполнены, хотя, неизбежно, с задержкой. В настоящее время издательство приступает к печатанию третьего тома, посвященного мелкому кредиту и кредитной кооперации. Материал для него, в настоящее время, вполне готов, но подготовка его, также, сильно затормозилась отвлечением ряда сотрудников на театр военных действий и несчастием, постигшим одного из двух специальных редакторов этого тома - С.Б. Ратнера, с лета 1914 года и доныне томящегося в германском плену.
     Составление программы предлагаемого ныне вниманию читателей тома «Биржа» и часть редакторской работы принадлежит преподавателю, профессору Петроградского университета И.И. Левину.
     Посвящая выпускаемый ныне том организации и деятельности фондовых бирж на Западе и в России, редакция не может не остановиться здесь на темах, существенных для нашего биржевого дела.
     Традиции полицейского государства и предрассудки кругов общества, не доросших до западноевропейского понимания значения свободного биржевого оборота, сильнейшим образом тормозят развитие русского биржевого дела, а вместе с ним задерживают необходимую, не стесняемую отжившими путами опеки и запрещений, европеизацию экономической жизни России в области торговых, промышленных и кредитных отношений.
     Ниже, в статье В.П. Кардашева, читатели найдут характерные указания на историю - неизбежно скромных - попыток Петроградского биржевого купечества отстоять автономию биржевой корпорации, расширить и демократизировать ее состав, закрепить свободу срочных сделок. Традиционное биржевое самоуправление, хотя и в довольно узких, поставленных законом, пределах, было, однако, лишь терпимо, пока не сталкивалось с более властными интересами. Но именно с наступлением новой эпохи в русской торгово-промышленной жизни - в 90-х годах прошлого века, когда капиталистическое развитие сделало первые крупные успехи, когда новая валюта должна была создать и новый - единый со всем цивилизованным миром - язык для коммерческих сношений, когда наш государственный кредит дошел до процветания, достаточно прочного, несмотря на постигшие его потом потрясения, когда для дальнейшего нормального хода здорового капиталистического развития жизненно нужна была здоровая, вильная и независимая биржа, - первый же кризис соблазнил властного реформатора нашей застарелой экономической рутины наложить тяжелую руку на фондовую биржу.
     «Вместо того чтобы противодействие понижательной спекуляции видеть в сильной и здоровой контрмин, всегда являющейся на свободных биржах в подобных случаях, как начало, парализующее усилия отдельных «злонамеренных» лиц, в «Положении» (27 июля 1900 г. О фондовом отделе С.-Петербургской биржи) устанавливают против них меры административного воздействия». С.Ю. Витте был плоть от плоти и кость от кости русского автократического режима. Ему не дано было того понимания и той воли, которые могли бы призвать к жизни и к ее обновлению силы гражданской самодеятельности и экономической свободы.
     И поныне царит взгляд, что биржа есть институт исключительно опасный и злостный, который нужно держать в ежовых рукавицах, с одной стороны, охраняя государственный кредит от злонамеренных посягательств на курсы фондов, с другой, - тщательно оберегая обывательских карасей от биржевых щук и акул, заботливо преграждая им, не доросшим до понимания собственных интересов, доступ в запретное капище золотого тельца. Обычная психология среды, в которой сильны традиции власти, привыкшей опекать недозрелых граждан; среды, где сильно влияние старых помещичьих классов, в корне чуждых и враждебных «спекулятивному духу», - духу всей современной капиталистической эпохи; где обыватели, устраненные от всякого опыта общественной и политической жизни, действительно, до крайности, малокультурны; среды, наконец, где в столице централизуется множество «Бешенных» денег и паразитических элементов, в периоды ажиотажа накидывающихся на легкую безтрудовую поживу, не подозревая, что спекуляция вовсе не есть игра, в которой выигрывает и полный невежда, а действительно speculato - процесс, приводящий к определенному выводу лишь в результате сложных расчетов и сложной осведомленности.
     Не те же ли идейные течения в иной комбинации и не те же ли элементы психологии отдельных общественных групп мы, в значительной мере, видим отразившимися и в реакционном германском биржевом законодательстве 90-х годов, запоздалом для Германии, но роковым образом совпавшем с оживлением нашей биржи и в конце столетия? Кризис первых годов нового века затормозил процесс усиления активных элементов нашего капиталистического роста. Но новый, совершенно несоизмеримый по своей мощности, подъем последних лет перед войной должен был бы, в связи с неизбежными реформами в области еврейского вопроса, общего торгового и, в частности, акционерного законодательства и всей цепи общеполитических преобразований, поставить на очередь и вопрос о коренном изменении в отношении власти и общества к бирже и биржевой деятельности. Однако военная катастрофа вновь отсрочила назревавшие реформы. Между тем, они жизненно необходимы.
     Так, «опека в отношении к широкой публике со стороны власти - говорит В.П. Кардашев - существенным образом ограничивает круг участников биржевых собраний из боязни вредных последствий для народного хозяйства. Это не дает возможности образоваться на наших фондовых биржах кулис. Теперь кулиса - самый эластичный элемент парижской биржи, элемент, без которого не могут обойтись и самые крупные банковские институты Франции, - загнана у нас в подполье кофеен и «американок», терпимых поневоле»… Между тем, «биржа, лишенная кулисы, всегда парадоксальна. Она подобна армии, не имеющей тыла; ей неоткуда черпать новые силы и некуда сдать своих раненных».
     Это одна сторона вопроса. С другой стороны, в нездоровых общественных условиях может развиваться только нездоровая спекуляция. А нам жизненно нужна именно «здоровая и сильная спекуляция», - «словосочетание, писали мы в ином месте, которое звучит для шаблонного русского кругооборота идей чем-то совершенно еретическим». Здоровая спекуляция вырастает в нормальных условиях свободно развивающегося капитализма. Она является одной из неотъемлемых черт процесса образования капиталистического духа, духа предприимчивости, воспитание которого в обществе немыслимо без свободной, нормальной спекуляции. «В сущности, всякая предпринимательская деятельность - говорит старик Мак Куллох - есть спекуляция», и вес призывы радетелей «развития наших производительных сил», призывы к экономической «самодеятельности», «предприимчивости» и т.д. должны оказываться бесплодными без воспитания в деятелях на этом поприще той широты и остроты коммерческого расчета, которые оттачиваются и закаляются в огне спекуляции.
      «Не преуменьшайте - говорит А. Куртуа - общественной ценности этой интеллектуальной работы, которая…держит все умы в состоянии бодрствования, предписывает им предусмотрительность, благоразумие, заставляет их быть на страже общественных дел, во имя их собственного интереса, побуждает их - акционеров великого общественного целого, называемого государством, - знать все, что только их касается, что только может иметь для них важность в будущем»…
     И именно, в момент окончания войны и в период ее ликвидации, восстановления нашего кредита и, обычно следующего за войною, расцвета предприимчивости, нам особенно нужна была бы сильная и независимая биржа, необходимость которой мы обычно недооценивали всегда, быть может, недооцениваем даже и теперь, в разгар европейской войны.
     Размеров нынешней войны никто, конечно, не мог предусмотреть в полной мере. Однако готовившиеся к ней деятели германского банкирского мира предусматривали необходимость сильного, емкого биржевого рынка для успеха внутренних государственных займов именно в военное время. Один из известнейших германских финансистов P. Warburg на съезде германских банкиров в 1907 году высказывал такие мысли: «в критический момент может оказаться, что немногочисленные банки и банкиры одни не в состоянии будут разместить военных займов (возгласы «верно»). Для этого необходимо большое число мелких фирм… Мы нуждаемся в здоровой и сильной спекуляции, ибо лишь она может в момент объявления войны предупредить всеобщую панику, приобретая наши Отечественные ценности при падающем курсе на них. Огромная важность сильной спекуляции ярко освещается тем фактом, что французские миллиардные займы во время и по окончании войны были взяты спекуляцией, а не сберегающей публикой, и окончательное размещение их последовало лишь через 7-8 лет после».
     Что касается срочных сделок, то ниже в статье Р.К. русский читатель найдет попытку выяснить общепризнанные в странах западного капитализма, хотя бы и заподозренные реакционными течениями в Германии, свойства биржевых явлений этого порядка, естественно заподазриваемых и у нас в виду очевидного их сродства с наиболее острыми проявлениями спекулятивной деятельности.
     Не останавливаясь здесь более детально на этом вопросе, упомянем еще лишь о, так называемом, «кризисе биржи», оттеснении или даже вытеснении ее банками и их синдикатами.
     Нет сомнения, что новейшая концентрация банковского капитала, разветвление банковской деятельности, распространение ее как на фондовые, так и на товарные операции, тесное объединение банков с промышленностью, - все эти проявления той центральной роли, которую банковский капитал призван играть в новейшей фазе капиталистического строя, включает в себя ряд элементов, замещающих функции бирж, в известной мере оттесняющих их с экономической арены, подчиняющих биржи силе концентрированного банковского капитала. Но, как далеко зайдет в будущем этот процесс, в каких отношениях и в какой мере он сможет вытеснить биржевые организации, сможет ли он целиком превратить биржи в свои послушные орудия, сохранив лишь видимость их самостоятельности; или же, как скорее можно предполагать, в функциях биржи имеются стороны не поглотимые и незаменимые деятельностью банковского капитала, и биржа остается и останется таким же центральным механизмом капиталистической экономики, как и система коммерческих банков, - все это вопросы далекого будущего, предугадать решение которых было бы рискованным. Не менее трудно высказаться здесь и относительно ближайшего будущего развития соотношений между банковской и биржевой сферой у нас, в России.
     Обычно, воззрениям экономического либерализма в этих вопросах противопоставляют аргументы, указывающие на монополизацию торговой, промышленной и кредитной области синдикатами. А так как в русских условиях синдикатские объединения, несомненно, в значительной мере проявляют не только свои положительные, но и отрицательные стороны, то, отсюда, у нас выводится, обычно, необходимость дальнейшего развития опеки над экономической жизнью, борьбы со злоупотреблениями путем мер административного воздействия. Эти аргументы и эти выводы ложны в самом корне. Именно уродливые условия, в которых развивается русская торгово-промышленная, биржевая и банковская деятельность, тормозят накопление капитала, тормозят конкуренцию, придавливают предприимчивость, способствуя, вместо широкой индустриализации страны, созданию лишь узких, властных и привилегированных групп промышленной и финансовой олигархии. Что было бы с нашими банками, биржами, с нашей торговлей и промышленностью при условии широких либеральных политических и экономических реформ, при неоттесняемом подъеме общей и экономической культуры, каким темпом в этих условиях пошел бы процесс накопления капитала и развития предприимчивости, и как это отразилось бы на всем облике нашей экономической жизни, - мы не знаем, мы можем только гадать.
     Можно сказать лишь одно. Эти реформы немыслимы без систематического организованного давления со стороны той силы, которую представляют собою интересы нашего торгового и биржевого мира и его предпринимательской энергии. Эта сила не собрана, разрознена, тон общественному мнению задается иными общественными группами, чуждыми нашему торговому классу, и этот класс - естественно - оказывается, обычно, пасынком общественного мнения. Представительство его у нас неорганизованно. Биржа в наших своеобразных условиях является одним из суррогатов такого представительства, но наше биржевое купечество не сознает, какою политической силой оно может являться в стране и не работает над созданием, объединением и укреплением этой силы. А с нею связано очень многое в будущих судьбах нашего отечества, и в этом направлении должно призывать к неустанной работе тех, кто сознает все огромное значение сильного, культурного и просвещенного купеческого класса в будущей великой России.
     Вот те основные темы, над которыми останавливается мысль, подходя к изучению вопросов, которым посвящен выпускаемый ныне в свет том «Банковой Энциклопедии».

Редакция и издательство «Банковой Энциклопедии»
Л. Яснопольский
Л. Фельдзер