ПРЕДИСЛОВИЕ
 

     Предлагаемая работа выросла из ряда лекций, читанных в Москве, в 1908-9 гг., сначала - на собраниях «Кружка ищущих христианского просвещения», а затем - на публичных чтениях для студентов высших учебных заведений и слушательниц женских курсов, в зале Медведниковской Гимназии. Приступая к исполнению высказанного некоторыми лицами желания видеть эти лекции напечатанными, я первоначально намеревался ограничиться лишь небольшими добавлениями к ним, преимущественно библиографического свойства. Но по мере углубления в работу, выяснилась необходимость расширения ее в двух направлениях, а именно: 1) рассмотрением связи между характером, жизнью и деятельностью Будды и общими условиями предшествующей и современной ему индусской культуры; 2) включением в изложение возможно большего количества данных, почерпнутых непосредственно из столь обширной, но еще столь мало известной и трудно доступной буддийской словесности. То и другое предписывалось и характером работы по существу, и некоторыми соображениями стороннего свойства. Как ни велики для исследования истории и учения буддизма трудности одоления огромного предлежащего материала, они все же, думается, уступают первенство иной трудности, усвоению того своеобразного духовного настроения, которое вызвало буддизм и определило его направление и судьбу. Настроение это настолько отлично от преобладающего европейского миро- и жизневоззрения и даже противоположно ему; все идеи, с которыми приходится здесь разбираться, все способы рассуждения и выводы из них, все предположения и предрасположения в области мысли и чувства настолько не схожи с обычными нам, что нельзя не согласиться с мнением Уоррена по этому поводу: «пока остаешься в области этого мировоззрения и жизнепонимания, чувствуешь себя непрерывно как бы блуждающим в какой-то фантастической, зачарованной стране». Недостаточно уяснить себе происхождение своеобразностей буддизма; надо, насколько для иноземца возможно, сблизиться с ним путем частого и долгого общения, чтобы хотя до некоторой степени, сродниться с ними и в таком конгениальном восприятии и слиянии получить разгадку их вычурной на вид, но едва постижимой тайны.

     В этом то смысле и представлялось необходимым вышеупомянутое, двойное расширение и углубление избранной темы исследования: изложение жизни и деятельности Будды потребовало выполнения на фоне общеиндусской культуры, ибо только таким образом можно было выяснить происхождение буддизма и определить, в какой мере он является творением личной гениальности своего основателя, и в какой - следствием совокупности предшествовавших ему или окружавших его условий; включение же в работу обильных текстов из первоисточников оказывалось необходимым для того, чтобы, при посредстве их, можно было свыкнуться с самою атмосферою буддийского мировоззрения и жизнепонимания, освоиться и сжиться с нею гораздо ближе и интимнее, чем это возможно при замене свидетельства самих памятников далеких веков пересказом их в современном духе и современною нам речью.

     Выполнение этого условия работы должно казаться русскому расследователю буддизма тем необходимее, что за исключением знатоков ориенталистов, большинству русской читающей публики, несмотря на замечающийся в ней интерес к буддизму, произведения буддийской словесности остаются трудно доступными или совсем не доступными за неимением в русских изданиях таких сборников буддийских текстов, как Warren, Buddhism in translations, Seidenstucker, Pall-Buddhismus или Dutoit, Leben Buddha,s, а наши общедоступные сочинения о буддизме, за очень немногими исключениями, обнаруживают далеко недостаточное знакомство с первоисточниками, как учения буддизма, так и его истории. Между тем, обилие появляющихся за последнее время популярно-изложенных книг, в которых, как, например, в касающихся необуддизма и теософии, идеи и тенденции первоначального буддизма нередко передаются в очень неточном, а иногда и в совсем превратном виде, создает для читателей, незнакомых с памятниками буддийской словесности, серьезную опасность получать искаженное понятие о подлинном буддизме, - обстоятельство тем более важное, что увлечение необуддизмом и в особенности теософией, во многом соприкасающеюся с буддизмом, начинает получать у нас, по примеру Запада, уже и не малое практическое, жизненное значение. Вот почему дать, в связи с изложением жизни и деятельности Будды, обильные выдержки непосредственно из обширной сокровищницы буддийской словесности представлялось не бесполезной и своевременной задачей, и главным образом ради заполнения этого пробела в русской литературе о буддизме, он и решился на самостоятельную попытку дать обзор жизни и деятельности Будды после образцовой по научной основательности и классической по содержательной сжатости изложения книги Ольденберга и еще более кратких, но знатоками предмета написанных очерков Рис-Дэвиса и Пишеля.

     Добавочным побуждением к моей работе было желание противодействовать вышеуказанным, объективным способом тем грубо ошибочным представлением о сходстве буддизма с христианством и о влиянии первого на второе, которые находят такое широкое и нередко сочувственное распространение, благодаря массе непрерывно умножающихся книг и книжонок на эту «пикантную» тему. После обильных апологетических произведений, им противопоставляемых, мне казалось все же, что наилучшим опровержением относящихся сюда недоумений и заблуждений может быть не столько вновь и вновь повторяемое разъяснение хорошо известных идей и тенденций христианства, сколько точное, на первоисточниках основанное ознакомление с буддизмом в его подлинных чертах, непринаряженных и неподмалеванных необуддийскою и иною пропагандою. Вот почему свое сравнение буддизма с христианством я, насколько умел, старался проводить не путем сопоставления мелких деталей и не полемическим обличением буддизма, а путем разоблачения его существенных основ, тенденций и целей, настолько противоположных христианским, что после освоения с ними вопрос о мелких аналогиях и случайных, самобытно возникавших совпадениях в некоторых частностях, представляется уже лишенным значения. К сожалению, не везде оказалось возможным ввести в описание жизни Будды и санги некоторые, относящиеся к данному вопросу параллельные экскурсы в область христианской церковной истории; некоторые обзоры этого рода (например: христианской монашеской организации, христианской аскетики сравнительно с буддийскою, отношений Церкви к мирянам и женщине) пришлось, по причине их объема, отнести в отдел приложений к III части.

     Первые два тома моей работы обнимают собою обзор материалов, положенных в ее основу, а затем жизнь и легенду Будды и очерк организации, быта и духовной жизни созданной им общины. Если в ходе изложения я позволил себе слить описание жизни Будды с описанием санги, то сделал это в силу неразрывной связи творения Будды, его общины, с судьбою ее творца, и потому, что без рассмотрения этого видимого, конкретного создания Будды, изучение и самой его жизни лишилось бы своего главного содержания и интереса. В отличие от преобладающего у многих писателей о буддизме пренебрежительного отношения к легендарной стороне жизнеописаний Будды, я счел нужным подвергнуть ее тщательному рассмотрению, в виду того, что для исторической судьбы буддизма и его трансформаций из атеистической нравственной доктрины в религиозную систему легендарные сказания и представления о Будде имели ничуть не менее, а, вернее, даже более важное значение, нежели крайне скудные исторические данные о его личности и жизни.

     Насколько реальные черты важны для определения буддизма, каков он был первоначально, настолько же легендарные черты важны для уяснения его дальнейшей эволюции, для того, чтобы понять каким, и почему таким, он стал впоследствии. Особенное внимание старался я обратить на историю возникновения и развития буддийской общины и ее внешней и внутренней организации, так как в литературе о буддизме, даже и западной, эта сторона его до сих пор оставалась сравнительно мало разработанною.

     Что касается учения Будды, то генезис, развитие и анализ его, так же, как и сравнение его основных начал и тенденций с христианскими, составит содержание третьей и последней части моего труда, подготовляемой к печати. Если не дожидаясь ее окончания, я решаюсь выпустить в свет два первых тома своей работы, то делаю это отчасти во внимание к своему возрасту и состояние здоровья, отчасти же и потому, что издаваемое сейчас, по плану и содержанию, представляет, думается, достаточно законченное, самостоятельное целое, причем однако я просил бы иметь в виду, это встречающееся в двух первых частях попутно с жизнеописанием Будды изложение некоторых сторон его учения носит, в соответствии с планом работы, характер изложения, не исчерпывающего темы, а лишь предварительного и эпизодического.

     Мне остается повиниться пред моими читателями в тех недостатках и ошибках, к которым невольно могло приводить незнание мною палийского языка. Как ни велико в настоящее время количество буддийских текстов, переведенных на европейские языки, и какими бы мастерами дела ни были выполнены эти переводы, им все же не заменит, конечно, достоинства подлинников. Известны трудности точной передачи обозначения целого ряда буддийских понятий, нередко совсем неподдающихся ресурсам европейской терминологии; известны и широкие расхождения даже лучших ориенталистов в истолковании таких терминов. В полной мере ясна, следовательно, для меня ответственность исследователя, лишенного возможности проверить детали своей работы непосредственно по подлинным текстам. Если, тем не менее, после долгих колебаний, я все же решился издать свой труд, то лишь потому, что обилие других книг, возникших при сходных и даже худших условиях, размножило ошибочные сведения и ложные представления о буддизме до такой степени, что противопоставить им обзор жизни о деятельности Будды на основании возможно более полного подбора и старательного использования первоисточников, хотя бы и не в оригинале, представлялось задачею не бесполезною и своевременною, впредь до того момента, когда как это было бы желательно, за ту же тему взялся бы кто-либо из вполне компетентных в области буддийской словесности наших почтенных ученых ориенталистов.