ВВЕДЕНИЕ

     Историческая критика, без сомнения, желает знать, кто был автор переведенного мною сочинения, из каких источников почерпал он материалы для истории инквизиции? На эти вопросы я отвечаю биографией автора.
      Иоанн Антоний Лоран родился в 1756 году в Арагии от древней, но небогатой фамилии Мендисабалей. На четырнадцатом году он поступил в духовное звание и занимался, по требованию своего века, философией и физикой. В 1776 году он слушал в Саррагосском университете Каноническое право и, несмотря на свои двадцать три года, получил степень доктора прав. Возвратившись в Мадрид в 1781 году, удостоен был степени адвоката в Верховном кастильском суде и принят в число членов Королевской академии. В 178 испанская инквизиция в Логроньо избрала его своим комиссаром, и четыре года спустя - секретарем инквизиционной палаты. Граф Флорида Бланка, главный министр Испании в это время, пригласил Лорана в члены вновь устроенной исторической академии в Мадриде. В 1793 некоторые благомыслящие епископы предприняли сделать небольшие перемены в инквизиционном суде и заставить его действовать открыто по пример других судебных мест. Князь мира соглашался поддержать благодетельно предприятие, но он скоро пал с высоты своего величия - и план расстроился. Притом инквизиторы неожиданно захватили переписку Лорана, в которой ясно говорилось о необходимости уничтожить инквизицию, и Лоран лишен был звания комиссара и секретаря с наложением штрафа. Но в 1806 при вторжении французов в Испанию Лоран принял сторону Иосифа Бонапарте и во время всеобщего восстания спасался с ним в Виттории.
     В 1809 году пала инквизиция; Лоран получил поручение разобрать архивы и написать историю судилища. Два года комиссия снимала копии с бумаг и делала извлечения из огромных фолиантов. Вот источники, из которых Лоран почерпал свою историю, которая при первом появлении была переведена на немецкий, французский и английский языки. На французском она издана была в 1817 году под именем «Критической истории испанской инквизиции» в четырех больших томах со множеством документов и оправдательных статей. Нельзя представить, сколько неприятностей, сколько преследований, враждебных гонений принесло автору это издание и не только в Испании, даже во Франции. Лоран умер в 1823 г.
     Леопард Галуа, желая представить историю инквизиции в непрерывном порядке, облегчить чтение ее, отбросил все подлинные документы, все обширные выписки из дел и, не опуская ничего существенного, сократил огромное творении е Лорана. Перевод Галуа явился и на немецком языке, изданный А. Эйхлером.
     Не знаю, были ли у нас подобные переводы. В журналах встречаем отдельные статьи об инквизиции, но полной истории ее мы еще не имеем. По собственному моему чувству, эта книга может оказать большую услугу всеобщей истории, освещая темную сторону событий Испании и Португалии, и тем более что судилище инквизиции, облекая мраком неизвестности все свои распоряжения, всегда представлялось каким-то таинственным, недоступным, неизбежным роком, избирающим свои жертвы по произволу и губящим их безвозвратно. Время сняло с него мрачное покрывало, просвещение разоблачило лицемеров, оковало фанатизм - и повесть о минувших заблуждениях человечества заставит содрогнуться и самого хладнокровного читателя, исторгнет не одну слезу сожаления о погибших в торжественном аутодафе и о слепых губителях беззащитной невинности. А с тем вместе нельзя не радоваться, что народ, отставший от просвещенной Европы в ее стремлении к совершенству, народ, упорно и долго чуждавшийся всего иностранного - как величают нас иностранцы - не стенал под игом католицизма, муками и огнем охраняющего чистоту христианского учения; не имел надобности в инквизиционном суде, не знал его истязаний; но как прежде руководился, так и ныне руководится в делах веры кроткою и благодетельною заботливостью своих служителей церкви.
     Цель моя при переводе этого сочинения была, во-первых, познакомить публику с предметом, о котором так много говорят и так неопределенно судят, за недостатком положительных сведений об инквизиции; во-вторых, естественное чувство, всякого занимающего на обширном и неизмеримом поприще истории человечества, - разделить с друзьями старины и новины всякое открытие, разъясняющее темные места бытописания.

В. Модестов