ПРЕДИСЛОВИЕ

     Задуманное нами исследование, первый том которого мы представляем теперь на суд читателей, стремится быть вместе и христианским и научным: христианским по своим задачам и руководящим точкам зрения, научным по своему методу и форме.
     Христианин не судит «внешних», т.е. людей, находящихся вне истинной Христовой Церкви, предоставляя суд над ними самому Богу. Однако, не судя «внешних» и не гордясь пред ними своим правоверием, он должен относиться с величайшею рассудительностью к их лжеверию, чтобы, вследствие ее недостатка, и самому не уклониться от христианской истины во что-либо, ей «внешнее». И это, тем более, что даже в мире христианском «внешнее» не далеко от христиан и отовсюду вторгается в их сознание. По слову Апостола, среди христиан подобает и ересям быть, - надлежит быть разномыслиям, восходящим, как к своему источнику, к стихиям и началам жизни мира языческого, который со всех сторон облегчает мир христианский, отчасти проникая и в него. Ересям, разномыслиям, уклонениям от истины «надлежит быть» не потому только, что, по законам своей правды, Бог наказывает людей, познавших его, но не воздавших ему подобающей славы, не послуживших ему своею жизнью и мыслью, тем самым, чем они и согрешили, то есть погружением в рабство страстям, во тьму суеверий и суету мысли, но и для того, чтобы через борьбу с ересями, внутреннюю и внешнюю, между христианами открылись «искусные» в вере.
     Своими догматическими вероопределениями, направленными против ересей, св. Церковь изначала оградила мысль верующих от увлечения ими. Но так как общества, именующие себя христианскими, а еще чаще их отдельные члены, не хотели и не хотят, путем подвига мысли, уразуметь всю глубину этих определений, ввести их в свое сознание и сделать действительными началами своей жизни, то и их, как древних язычников, Господь предал «суете ума», попустив впасть в «разномыслия». И вот на всем протяжении христианской истории мы видим это увлечение началами и стихиями мысли языческой, - видим в христианском мире представителей сознания язычествующего.
     Но, кажется, никогда язычествующее сознание не заявляло себя в христианском мире так громко и дерзко, как именно в наше время - время широко распространенных увлечений Буддою, Заратустрою - и другими «восточными мудрецами», время открытой проповеди паломничества в «пустыни безбожия». Ясно, что именно в наше время христиан особенно необходимо духовное рассуждение, которое давало бы им возможность точно отличать христианскую истину от всего ей внешнего.
     Здесь на помощь усилиям личной мысли должна придти христианская наука, и, со своей стороны, содействовать освобождению современного христианского сознания от обольщающих призраков язычества. Велика освободительная сила истины и проникнутого ее ясного сознания! Истина делает человека свободным высшею свободою, свободным от внутреннего рабства. Ложь осознанная, которую мы видим и в ее мутных источниках и в ее разрушительных следствиях, относительно которой, словом, мы познали истину. Такая ложь уже теряет над нами свою власть. И вот, если современный христианский мир хочет свободы от волнующих его «разномыслий», он должен стремиться между прочим и к тому, чтобы познать истину относительно лжи языческой и язычествующего сознания, должен ясно поставить пред своею мыслью язычество, в его глубокой противоположности Христианству.
     Этой именно цели, в меру сил своих, думает служить и автор настоящего исследования. Ему хотелось бы изложить историю язычества и язычествующих разномыслий с христианско-теистической точки зрения, в терминах современного философского сознания и по правилам научного метода, чтобы через то дать возможность читателю овладеть громоздким материалом истории язычества, сознать последнее, как именно «внешнее» христианской истине, которою он непосредственно живет.
     В каком смысле и почему именно мы называем свое изложение истории язычества философским, это подробно разъяснено ниже в «Пролегоменах».
     В заключение нам хотелось бы, пользуясь существующим обычаем, высказать два замечания pro domo sua.
     Первое наше замечание касается цитации.
     Знаменитый Блюнчли назвал все более и более растущую в кругах современных ученых страсть к цитации торжеством бюрократизма в науке (Burokratie in der Wissenschaft). Меткое и точное обозначение несомненного факта! Действительно, в современное научное сознание все более и более проникает дух или, точнее сказать, бездушие научного «бюрократизма», которое всего яснее сказывается именно в чрезмерной и часто совсем бесцельной цитации. Легко может показаться, что и наше наследование подпадает упреку в таком «бюрократизме». В самом деле, ведь именно при философском изложении предмета, которое, по самому существу своих задач принимает во внимание лишь общие и существенные стороны, минуя детали, было бы, скажут, совсем возможно обойтись без балласта цитации… Без сомнения, и в конце концов, это было бы легче.
     Однако, во-первых, мы стремились избегать бесцельной цитации. Во-вторых, когда, окончив свой труд, мы окинули общим взглядом пройденный нами путь, когда припомнили, каких усилий иногда нам стоили литературные поиски, в которых часто лишь случай помогал найти то или иное, - когда мы приняли в соображение все это, о внесение литературных указаний, если не ради обыкновенных читателей, то, во всяком случае, ради тех, кому пришлось бы идти к разработке тернистой области истории естественных религий далее, сделалось для нас вопросом, решенным и именно в смысле положительном. Нам приходится пожалеть разве лишь о том, что, по разным условиям и соображениям, нам не пришлось внести в свою книгу всех тех указаний и справок, которыми переполнены наши подготовительные записи и которым, если книге не суждено узнать второго издания, конечно, придется быть погребенными в массе других материалов.
     Второе наше замечание касается условий работы.
     Лишь часть нашего труда выполнена в таких условиях, при которых мы могли воспользоваться всеми необходимыми литературными пособиями (в Берлинской Королевской Библиотеке). Другую же часть, к сожалению, приходилось выполнять совсем в иных условиях, при несравненно более скудных пособиях. И хотя мы стремились выполнять далеко недостаточный запас их в доступных нам книгохранилищах (разумеем, главным образом, Московскую Румянцевскую Библиотеку) собственной выпиской книг, однако, это не могло существенно помочь делу. Многотомные издания (особенно журналы, посвященные изучению истории религии), именно то, что представляет в данном отношении наибольший интерес и ценность, именно это-то и недоступно, конечно, выписке для частного лица. Да послужит это обстоятельство извинением недостатков предлагаемой теперь вниманию читателя части задуманного нами исследования!

Автор