Буддизм представляет собою, одну из замечательнейших религиозных систем древнего языческого мира. Происхождение этой религии, как полагает большинство ее исследователей, восходит к первой половине VII века до Р. Христова. Число ее исповедников и по настоящее время поразительно велико и превышает количество последователей других религий, взятых в отдельности. Макс Мюллер утверждает, что число буддистов простирается до 455000000. некоторые исследователи насчитывают буддистов даже более 700000000. Во всяком случае, буддизм - одна из самых распространенных религий. Если мы примем в соображение статистические данные, по которым оказывается, что земной шар населен более 1288000000 жителей и что число исповедуемых людьми религий простирается до тысячи. И из инородцев, населяющих некоторые пространства России, значительное число относится к исповедникам буддизма, каковы: калмыки, буряты и т.п. Уже с одной стороны изучение буддизма имеет для нас важный интерес.
     Но этого мало. Буддизм не остался без влияния и на образование разных ересей, возникавших на христианской почве. Достаточно, например, указать на гностицизм, в котором довольно ясно бросается в глаза аналогия с буддизмом. Не вдаваясь в сопоставление буддизма с гностицизмом в этом отношении, мы предпочитаем указать на наших хлыстов с их верою в переселение душ, в многократные и доселе продолжающиеся воплощения Христа и т.п. Тут нельзя не видеть, по нашему мнению, влияния верований и миросозерцания алтайской расы, что подтверждается и теперь еще не прекратившимся появлением в Восточной Сибири так называемых хубилганов из-за границы, с их буддийской проповедью.
     Буддизм представляет интерес для изучающего, и в том отношении, что эта религия, благодаря темным представлениям о ней, соединенным с предвзятостью взгляда, поставлялась и доселе поставляется в непосредственную генетическую связь с христианским учением и с некоторыми проявлениями христианской жизни. Поводом к этому служило и служит внешнее совпадение с буддизмом некоторых пунктов христианского вероучения и правоучения и такое же сходство некоторых проявлений христианской жизни и практики церковной с теми же явлениями в буддизме. Так, существовала чуть не целая историческая школа, имевшая своим главою Мишле, которая, самым невыгодным для христианства образом, противопоставляла его буддизму. Путешественники и географы порой выбивались из сил, чтобы доказать благодетельное, цивилизующее влияние буддизма на исповедующие его народы. Даже некоторые из западных богословов, стоящие на рационалистической почве, смотря на христианство с точки зрения их односторонних доктрин, не хотели видеть никакого существенного различия между Буддой и его религиозной системой и Иисусом Христом с основанным Им христианством. Как в Будде они видят гениального реформатора-моралиста, так в лице Христа Спасителя видят мудреца, обязанного своей мудростью то иерусалимо-александрийской школе, то ессеям, то знакомству с религиозными системами древнего мира, и преимущественно с буддийской. Понимая пантеистически идею воплощения Бога в человеке, они находят странным учение христианской церкви о воплощении Сына, столь чуждое пантеизму, и пытаются, хотя и безуспешно, подкопаться под христианское представление о Богочеловеке. В глазах таких гегельянцев, каков, например, Штраус, индийцы стоят несравненно выше христиан. Он находит странным, что у этих последних «только однажды воплотился Бог», тогда как у первых «он воплощается часто». Известный автор «Vie de Jesus», находящий, что «Бог, провидение, бессмертие» и т.под. суть «такие добрые, старые слова, которые составляют лишь «произведение инстинктов природы человеческой» и «дело ее творчества», не только не отступил пред оскорбительным сравнением Шакья-Муни со Христом, но даже отважился дать первому чуть не преимущество, как более глубокому и спекулятивному философу. Нельзя, поэтому не видеть, что внимательное рассмотрение буддизма и беспристрастное сопоставление его с христианством представляет настоятельный интерес для людей, желающих не предубежденно относиться ко всему и наиболее серьезно и прочно обосновывать свои убеждения.
     Далее, присматривающийся к направлению и тенденциям некоторых современных философских систем не может не замечать своего рода совпадения их доктрин с началами буддийского учения. Таковы системы: Спинозы, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха и других. Некоторые же из систем современных философов до такой степени ярко отражают на себе основные тенденции буддизма, что, читая их, как будто наталкиваешься на какую-нибудь буддийскую символическую книгу. Вот что, например, говорит Шопенгауэр, построивший свою этику, как и буддизм, на сострадании, о конечной цели всего сущего: «Предпочтение жизни небытию, говорит он, если смотреть на них объективно, не имеет за собою почти никакой цены. Я думаю, что если б опыт и здравое размышление возвысили свой голос, то он рекомендовали бы нам небытие. Только полное уничтожение жажды продолжения жизни, служащей в природе источником ее бытия, может вести мир к блаженству». Не мы одни позволяем себе ставить в параллель философемы нашего времени со строем понятий, характеризующих буддизм. Вот, например, что говорит один из образованнейших людей нашего времени, хорошо изучивший буддизм, Сент-Илер: «К несчастью среди нас находят благоприятный прием такие учения, которые составляют основу буддизма. С некоторого времени появляются системы, где превозносится метемпсихоз, где думают объяснить мир и человека без Бога и Провидения, где отказывают надеждам человеческого рода на бессмертную жизнь за гробом, где бессмертие души поставляют в бессмертии дел, где на место Бога ставят человека, как единственное существо, в котором бесконечное приходит к самосознанию. И это-то внушается во имя науки, во имя истории или философии, даже метафизики, в теориях, которые нисколько не новы и нисколько не оригинальны, а между тем душам слабым наносят страшный вред. Конечно, этим сопоставлением я вовсе не желаю оскорблять теперешних наших философов и ставить их на одну доску с Буддой. Делая им, одинаковый упрек с Буддой, я в то же время ценю то, что разделяет их от Будды, и охотно признаю за ними более достоинства, чем за Буддой. Но философские системы должно оценивать по тем выводам и результатам, к которым они приводят, не придавая особенного значения разности путей, приведших к ним. Между тем, эти выводы могут быть одинаково неугодными при всей разности посылок, ведущих с необходимостью к ним». В этом же духе высказывается и наш соотечественник, столь много сделавший в исследовании и изучения буддизма, - Ковалевский. «В Индии, говорит он, мы встречаем все наши философские системы» и т. дал. Сюда же присоединяют свой голос Дрэпер, наш педагог-психолог Ушинский и другие. Изучение Буддизма в его приложениях к жизни и в применении к живым и не заглушимым потребностям человеческого существа послужить к наиболее яркому освещению того зла, какое само собою вытекает из указных доктрин, и к обнаружению всей их неудовлетворительности и несостоятельности в сравнении со светлым и животворным учением христианства. Всякий посильный труд в этом отношении - дело далеко не бесполезное.
     Особенно же важно разоблачение в подобных учениях именно того, в чем видят их особое преимущество и силу и на основании чего, сознательные и бессознательные недруги христианства возвеличивают буддизм в ущерб первому. А такой влиятельной силой и камнем преткновения для умышленных и неумышленных панегиристов буддизма служит более всего нравственное учение, составляющее существеннейший и важнейший элемент в нем. Не мало можно указать ученых, которые, проводя параллель между нравственным учением Будды и Христа, не только иногда не видят всей существенной разницы между ними, но даже предпочитают мораль Будды, нравственному учению христианства. Таков, между прочим, Кеппен, написавший очень дельное и основательное во многих отношениях сочинение о буддизме. «Часто утверждают, говорит он, что любовь буддийская и христианская не могут быть сравнимы одна с другой. И та и другая различаются в самых основаниях своих. Я не могу постигнуть такого существенного различия между ними. Та и другая мораль ясно представляет одно и то же требование, за исключением разве того, что любовь, узаконяемая буддизмом, внешним образом простирается дальше христианской… Вообще видно поразительное сходство между буддийским и христианским нравственным учением».
     Восторженные одобрения нравственного учения буддизма идут от людей самых противоположных лагерей и специальных занятий. Вот что, например, говорит о нравственном учении буддизма такой известный ученый, как Макс-Мюллер. «Моральный кодекс буддистов, рассматриваемый сам в себе, есть совершеннейший в своем роде, какой когда-нибудь был дан. С этим согласны друзья и враги его». «Мораль этих азиатских язычников, говорит Паллас, не заслуживает порицания и так миролюбива, что если бы они старательно и внимательно исполняли ее, то никакая нация на земле не могла бы превзойти их в добродетели». Диттес, известный и у нас на Руси, как педагог, в одном из своих сочинений, именно «в истории воспитания и обучения, переведенной на русский язык, позволяет себе следующие фразы, излагая характер воспитания у индейцев: «В VI веке до Р. Христова выступил Будда, который учил чистому монотеизму, возвещал всеблагого, всеведущего и всемогущего Бога, пред которым все люди одинаковы, пред которым исчезают кастовые разности и которого требовалось почитать чрез нравственную чистоту, любовь к людям и, вообще, чрез добродетельную жизнь». Считая достаточными и эти свидетельства, мы не станем приводить других в доказательство превратных воззрений на буддизм и не заслуженного превозношения его, особенно в нравственном отношении.
     Представление нравственного учения буддистов в возможно объективном виде и противоположение ему христианского нравственного мировоззрения и составляет задачу нашего посильного труда. Чтобы ярче осветить нравственное учение буддизма, показать самые основы на которых оно утверждается, и выяснить коренное различие между ним и христианским нравоучением, мы, прежде чем приступить к изложению буддийского нравоучения, выясним, по мере возможности, религиозно-нравственные воззрения индийцев, предшествующие буддизму, обрисуем, согласно с нашей задачей, личность основателя буддизма и наконец изложим теоретическое или религиозное учение буддизма, так как теоретический элемент в системе буддизма определяет собою характер и свойства его морали, благодарная существующей вообще неразрывности теоретических или религиозных представлений с нашими нравственными воззрениями, - неразрывности, которая в своем месте будет выяснена нами по мере надобности.