ПРЕДИСЛОВИЕ К I-МУ ТОМУ

     Учреждение Духовной Коллегии и издание Духовного Регламента в 1721 г. составляют центральную тему истории и догмы Русского Церковного права. Это событие завершило собою всю церковную реформу Петра и отодвинуло в области предания древний порядок церковного устройства и управления Русской Церкви властью Митрополита, а затем Патриарха всея Руси с собором русских епископов. Наступивший новый порядок, при всем стремлении высшего духовенства приблизить его к древнему соборному началу, внес в русскую церковную жизнь коренной перелом, который всеми чувствуется, но недостаточно еще сознается. Между тем, только ясное сознание сущности церковной реформы Петра Великого и юридической природы учрежденной им Духовной Коллегии может помочь и науке и власти правильно понять и оценить установившийся в течение последних двухсот лет церковный строй и положение Православной церкви в Русском государстве.
     Вытекающая из этих соображений первостепенная важность взятой темы освобождает автора от обязанности оправдывать появление настоящего исследования.
     Правда, не оно первое касается истории учреждения Духовной Коллегии и Духовного Регламента. Приводимый ниже обзор литературы наглядно показывает, как много сообщалось сведений об истории и мнений о сущности церковной реформы Петра за эти двести лет. Тем не менее, можно думать, сто это новое исследование не будет совершенно лишним. Дело в том, что из обзора литературы и мнений о церковной реформе Петра можно видеть, что внешняя сторона истории учреждения Духовной Коллегии и издания Духовного Регламента исследована более или менее обстоятельно, особенно в сочинении С.Г. Рункевича. Однако чрезвычайно любопытная бытовая обстановка церковной реформы Петра Великого, как бы подробно она не была нам рассказана, сама по себе еще недостаточна, потому что она не дает еще идейного освещения этой реформы, не раскрывает сущности. Разумеется, и эта сущность и значение церковной реформы Петра занимали, и до сих пор занимают историков, юристов и публицистов. Но, пользуясь, большей частью, лишь добытыми ужу в литературе сведениями, они оценивали дело Петра и с положительной и с отрицательной стороны и раскололись на два лагеря.
     Одни не видят в реформе Петра ничего особенного. По их мнению, она не внесла никакой перемены в положение Церкви в Русском государстве, нисколько не изменила отношений между церковной и государственной властью; - Св. Синод вполне заменил собою патриарха, даже к лучшему, потому что он - «собор»; - Св. Синод не есть государственное учреждение, и разница между ним и патриархом только в том, что патриарх есть орган единоличный, а Св. Синод - коллегиальный, что с точки зрения канонов, даже правильнее и приближает нас к церковному устройству чуть ли не с первых веков христианства.
     Другие, напротив, находят, что церковная реформа Петра совершено изменила положение Церкви, поставила ее в юридическую зависимость от государства, обезглавила Церковь, сделала не только Синод, но и саму Церковь государственным учреждением.
     Такая противоположность во взглядах на один и тот же предмет свидетельствует о безвыходном положении науки и настоятельно требует скорейшего разрешения проблемы.
     Однако из того же самого обзора литературы можно видеть, где нужно искать ключ к разрешению указанной проблемы. Как это ни странно, но до сих пор ни один исследователь не потрудился изучить, по возможности, всесторонне тот самый «учредительный акт», который завершил церковную реформу Петра и дал ее наиболее полное выражение. Уже apriori можно было бы сказать, что только изучив Духовный Регламент со стороны его содержания и, особенно, источников, можно понять и верно оценить юридическую природу учрежденной Петром Духовной Коллегии и вместе с тем существо тех отношений, к государственной власти, в которые Церковь им ставилась.
     В виду этих соображений задача настоящей работы определилась прежде всего необходимостью исследовать содержание и источник Духовного Регламента. Но чтобы сделать это, казалось недостаточным изучить лишь печатный текст. Надо было найти и сопоставить между собою рукописи Регламента. Оригинальных рукописей оказалось всего четыре. Наблюдение над черновою рукописью Духовного Регламента и сличение с нею остальных трех и первопечатного текста привели к новым выводам относительно истории его составления и окончательного редактирования, а вместе с тем дали возможность отметить любопытные подробности и в учреждении Духовной Коллегии.
     Затем следовало глубже вникнуть в содержание Духовного Регламента и отыскать его источники. Анализ содержания привел прежде всего к признанию того, что «Прибавление к Духовному Регламенту» есть не что иное, как интегральная часть его; поэтому правильнее было бы говорить просто о Духовном Регламенте, не отделяя от него «Прибавления».
     Далее, исследование первой части Духовного Регламента со стороны его содержания и источников заставило увидеть широкий идейный горизонт Феофана. Выяснилось, что проектируя Духовную Коллегию и оправдывая ее учреждение, он находился всецело под влиянием идей протестантизма и школы естественного права, а также политического мировоззрения Европы XVII и начала XVIII вв., что его Духовная Коллегия есть не что иное, как Генеральная Церковная Консистория, как он сам назвал ее в письмах к Маркевичу, и что его Духовный Регламент - близкий родственник тех протестантских Kirchenordnungen, которые издавали германские князья, шведские короли и даже сам Петр Великий, в качестве территориальных Landesherrn.
     После исследования содержания и источников Духовного Регламента не могло быть никакого сомнения в том, что Духовная Коллегия есть государственное учреждение, совершенно изменяющее положение Церкви в Русском государстве. Но для того, чтобы узнать, как случилась такая перемена, пришлось вернуться к старине. Нельзя было упустить из виду того, что и в московское время цари имели первенствующее значение в церковных делах, иногда совсем заслоняя собою патриарха и иерархию. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что в отношении к Церкви московских царей нельзя усматривать их юридического господства над нею. Общность целей Церкви и государства, всецело проникнутого идеологией «третьего Рима», действительно приводила их к широкому взаимодействию, но без подчинения Церкви государству, тем более что строй церковного управления опирался на вековую традицию и был самобытным. Патриаршую власть даже Феофан признал «аки бы собственною». Напротив того, полная секуляризация русского государства и его целей при Петре Великом, превращение его в так называемое «полицейское государство» с его заботами об «общем благе» (bonum commune), в духе некоторых философов школы естественного права, неизбежно приводила его к конфликту с Церковью, в котором кто-нибудь должен был уступить другому. Господство Церкви над государством, особенно после «замахов» Никона, было немыслимо. Отделение Церкви от государства никому не могло тогда придти в голову. Оставалась третья возможность 0 подчинение Церкви государству, что и случилось.
     Но чтобы лучше понять произошедшее в первой четверти XVIII в., оказалось необходимым выяснить характер религиозных и политических взглядов Петра и Феофана, а также обратить внимание на то, как повлияло на положение духовенства, как учительного сословия в русском народе, начало культурного перелома последнего в сторону сближения, главным образом, с протестантским Западом.
     Когда юридическая сущность церковной реформы выяснилась, и определилась история учреждения Духовной Коллегии и издания Духовного Регламента, задача работы стала заключаться в том, чтобы проследить дальнейшее осуществление реформы в действительности. Здесь оказалось, что Духовная Коллегия, как она изображена в Духовном Регламенте, еще до ее открытия, несомненно вызвала против себя движение духовенства, которое, не имея возможности предотвратить неизбежное, приложили все свои усилия к тому, чтобы придать новому учреждению более церковный вид и возвратить ему хотя бы часть полномочий патриарха, отнятых от церковной власти в эпоху местоблюстительства и Монастырского Приказа. И, видимо, усилия эти увенчались успехом. Сам Петр склонился на искусно построенные представления членов Духовной Коллегии, и уже в день своего открытия она преобразилась в «Св. Синод». В дальнейшие годы компетенция последнего расширилась, возвысилось, сверх ожидания, его положение среди других государственных учреждений и т. д. Однако, как самое учреждение Духовной Коллегии, так и все перемены с нею всецело зависели от воли Государя. Поэтому и «Св. Синод» не приобрел от него независимости, оставшись по-прежнему государственным учреждением и коллегией в своем существе.
     После этого трудно было не поставить вопроса о принципиальной важности учреждения Духовной Коллегии и о последствиях его для Русской Церкви, главным образом, потому, что сущность и природа явления вполне выясняются только по его последствиям.
     Здесь пришлось удостовериться в утрате Русской Церкви ее юридической самостоятельности и обращении ее в «Ведомство Православного Исповедания»; в прикреплении духовенства к государственной службе и приспособлении церковного веро- и нравоучения и жизни к требованиям государственных задач, а также в образовании новых отношений к Православному Востоку.
     Таковы задачи, методы и главные результаты настоящего исследования. К сказанному необходимо прибавить, что исходной и последовательно проводимой через все сочинение является историко-юридическая точка зрения. Бытовая сторона церковной реформы Петра почти совершенно оставлена без внимания. С другой стороны для полной ясности доказательств в исследовании не выдержаны механически точно определенные хронологические пределы. Когда казалось это нужным и полезным, привлекался материал не только из эпохи Петра, но и следовавших за ним царствований (особенно в главах XI, XII и XIII). Из этого, впрочем, нисколько не следует, что из настоящего сочинения можно было бы делать какие-либо точные заключения относительно взглядов автора на различные вопросы текущей действительности, как например: в какое юридическое положение следует поставить Православную Церковь в Русском государстве, чтобы не умаляя государственного суверенитета Верховной Власти и компетенции Государственной Думы и Государственного Совета в делах церковных, а также не создавая новых препятствий культурному развитию Русского народа, восстановить юридическую независимость Церкви в определении ее внутренней жизни? - в каком виде должно быть устроено управление Православной Церкви в России, чтобы оно не страдало бюрократизмом и, в частности, нужен ли нам патриарх?; - что следует сделать, чтобы очистить нашу церковную жизнь, богослужение, догматическое и нравственное богословие и церковное право от совершенно чуждых им наносных элементов, не впадая в крайности пуританизма и не возлагая на верующих нового неудобоносимого бремени? Все эти вопросы требуют глубокого самостоятельного исследования и решения в связи с духовными потребностями и культурными воззрениями настоящего времени и автор надеется коснуться их в своих дальнейших сочинениях. Настоящая же работа исследует тему совершенно академически, исключительно с точки зрения истории и отчасти догмы русского церковного и государственного права.