ПРЕДИСЛОВИЕ

     Нижеследующие главы «О собственности» составляют извлечение из моего «Подробного курса мусульманского права», который представляет собой материал на несколько томов.
     По соображениям, в которых я, по существу их, не мог принимать никакого участия, было решено, что курс будет издаваться в более сжатом виде и последовательными выпусками и что введение и часть чисто критическая, с которых я обыкновенно начинаю свой курс в Институте восточных языков, составят предмет последних выпусков.
     Издаваемые теперь главы о собственности представляют, так сказать, монографию о праве собственности, очень сжатую, но достаточно обоснованную для того, чтобы пролить некоторый свет на эту часть мусульманского законодательства, столь темную и так часто оставляемую в пренебрежении нашими учеными.
     Несмотря на весьма тесные рамки, определенные для настоящего выпуска, я был вынужден, рискую выйти за их пределы, несколько распространиться при изложении главы о праве преимущественной покупки. Я должен сказать несколько слов в объяснение этого.
     Право преимущественной покупки представляет собою довольно странный догмат юридической науки, не находящий себе соответствия в учениях европейского права. Право преимущественной покупки может вызвать на практике значительные затруднения и привнести во многих случаях к большим промахам иностранца, который бы пожелал приобрести недвижимую собственность в мусульманских странах. Если он не будет достаточно знаком с этою, столь запутанною частью мусульманского законодательства, под властью которого он очутится. Кроме того, право преимущественной покупки приводит в действие много самых важных юридических принципов и так часто вызывает применение различных правил мусульманского толкования закона и диалектики, что, по всей справедливости, право это можно считать как бы синоптическою таблицею, изображающей в полном их действии целый ряд принципов юридической науки, применяющихся в двусторонних договорах вообще и сделках мены и передачи собственности в частности.
     Юридическая наука народа - это точное изображении е его социальной жизни; она представляет самым осязательным образом сумму всех его способностей и итого всех его знаний; она отмечает достигнутую народом степень цивилизации, а иногда предел нравственного развития, которого ему дано достигнуть.
     Но чтобы изучение какого-нибудь законодательства могло привести к такому результату, его должно изучать во всех его составных частях, проникнуть в самые сокровенные его тайники, дойти до самых отдаленных причин, давших ему начало, - одним словом, каждую доктрину. Всякое проявление юридического мышления должно принудить сказать свою причину; следует находить ее самому, если они ее не говорят или если они и обнаруживают ее, но недостаточно и несогласно с основными принципами, вполне установившимися.
     Такова была та трудная задача, которую я себе поставил; читателю судить о том, смог ли я и насколько смог ее выполнить.
     Не дерзая загадывать вперед о судьбе, ожидающей в Европе изучение мусульманского законоведения, а тем более о судьбе, предназначенной тому малому вкладу, который я мог внести в эту обширную и важную область изучения Востока, тем не менее считаю своею обязанностью воздать должное знаниям и долголетнему опыту достойного директора Института вост. языков М.А. Гамазова, который всегда указывал на многостороннюю пользу изучения мусульманского законоведения; Институт обязан его просвещенной инициативе созданием в нем кафедры мусульманского права, - я же, в частности, обязан тем счастьем, что могу служить России, моему единственному дорогому и настоящему Отечеству плодами моих многолетних трудов и усидчивых изысканий.
     Перевод на русский язык, предпринятый по желанию Военного министерства, был сделан под моим наблюдением В.А. Майковым, кандидатом Императорского С.-Петербургского университета, факультета восточных языков, моим слушателем в Институте вост. яз. Перевод сделан с точностью, не оставляющей желать ничего лучшего.
     Я должен предупредить читателя, что имя арабского пророка и имя одноименного с ним известного багдадского юриста транскрибированы мною для каждого различно. Для первого я сохранил установившееся обычаем правописание: «Магомет», а для второго взята форма, более близкая к арабскому произношению: «Мухаммед».

И. Нофаль