Автор настоящих чтений начал свои занятия правом церковным при действии устава духовных академий 1814 года. Поставляя на вид, что «каноническое право нашей церкви не приведено еще в надлежащий порядок», устав тот обязывал преподавателя пояснять это право своими «собственными изысканиями» (§ 171). Уставы 1869 и 1884 года не повторили требований устава 1814 года. Тем не менее, по мнению автора, они не отменили этих требований, потому что не иные требования предъявляет к «богословскому учителю» вообще и Духовный Регламент, даже независимо от состояния преподаваемой им науки. Последний вменяет «богословскому учителю» в непременную обязанность изучать предмет науки своей самому по Св. писанию, по книгам св. отцов, по деяниям и рассуждениям вселенских и поместных соборов. «А хотя и может, - говорит при этом Регламент, - богословский учитель и от новейших иноверных учителей помощи искать, но должен не учиться от них и полагаться на их сказки, но только руководство их принимать, каких они от Писания и от древних учителей доводов употребляют, наипаче в догматах, в которых с нами иноверцы согласны суть; а однако доводам их нелегко верить, но посмотреть, есть ли таковое в Писании или в книгах отеческих слово и ту ли имеет силу, в каковой они приемлют? Многажды бо лгут господа оные и чего не бывало приводят. Многажды же слово истины развращают. Буди здесь едино на примере слово Господне к Петру: «Аз молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя». Реченно о Петре персонально, о самом лице Петрове, а латини влекут оное к папе своему, наводя оттого, что папа не может погрешить, хотя бы хотел. Должен убо учитель богословский не по чужим сказкам, но по своему ведению учить и иногда избрав собственное время, оказать в книгах и ученикам своим, чтобы они известны сами были, а не сумнились бы, правду ли говорит или лжет их учитель» (Дух. Регл. Домы учил. П. 7).
     Соответственно этим требованиям автор и вел свое дело. Насколько позволяли его личные силы и средства, он старался изучать свой предмет непосредственно по Св. писанию, по книгам св. отцов, по деяниям и рассуждениям вселенских и поместных соборов, но вместе, применительно к особенностям предмета, и по законам древних государей христианских, и по таким древним же авторам, которые об этих законах говорили или давали им разъяснение и мнения которых в свое время были небезызвестны св. отцам. Пытался иногда автор и «от новейших иноверных учителей помощи искать», но, за весьма немногими исключениями, только в том убеждался, что в области церковного права более всего и «лгут оные господа», ибо в началах его менее всего с нами согласны.
     При таком ведении дела в области науки, остающейся и поныне еще «не приведенною в надлежащий порядок», автор не мог не предполагать, что высказываемые им положения и делаемые выводы покажутся его слушателям иногда неожиданными, а иногда, пожалуй, и нежелательными. Автор поэтому и начал изложение своего предмета издалека, с первых основ его - alte, еt, ut oportet, a capite, - как говорится это у Цицерона; потому что совершенно разделяет высказанное у него мнение. Что всякое иное изложение права не сколько вводит в смысл его, сколько подает поводы к спорам (qui alliter jus civile tradunt, non tam justitiae, quam litigandi tradunt vias. - De legg. 1. 6). Поэтому же в самих чтениях, где мог, автор говорил подлинными словами источников, а где это не отвечало бы ходу речи, показывал из книг, что он «правду говорит, а не лжет». Не мог считать себя автор застрахованным от естественных человеку ошибок и недосмотров, но полагал, что, отдавая себя на суд вместе со своими источниками, он дает своим слушателям возможность и исправить его там, где что-либо «недописал или переписал».