ВВЕДЕНИЕ

    Тема «Фашизм и Германское гражданское право» заслуживает серьезного внимания и разработки, ибо в гражданском, как, впрочем, и в остальном праве фашистской Германии находят свое выражение и отражение все средства и методы осуществления небывалой еще в истории системы беспощадной эксплоатации трудящихся масс, их экономического и культурного порабощения.

    Гражданское право является одной, из форм политики господствующих классов; оно дает богатейший материал для характеристики системы классовых взаимоотношений.

    Тяжелым гнетом, удушливым кошмаром повис фашизм над 65-миллионным населением' Германии, являющейся одной из культурнейших стран Европы и мира, занимающей одно из первых мест в мире по уровню индустриально-технического развития, Эта страна дала человечеству величайших мыслителей и ученых. Германский гролетариат дал образцы массовой организации классовой борьбы ;д-сейчас стоит в первых рядах мирового пролетарского классового революционного движения. Германия по справедливости гордится тем, что она именно была родиной величайших творцов научного социализма, вождей пролетарского революционного движения — Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

    В настоящее время реакция неистовствует в Германии во всех областях общественных взаимоотношений: экономической, политической, социальной, культурной, моральной. Мы видим здесь возврат к порядкам и устоям самого мрачного средневековья: смертные приговоры, ежедневно пачками выносимые против революционных рабочих и крестьян; устрашительную систему уголовного* преследования, доводящую до садизма методы физического и морального уничтожения преступника; культ розги и насилия в системе школьного воспитания; солдатскую муштру как основную программу всякого профессионального образования; восстановление крепостного права в области аграрных взаимоотношений вплоть до введения в обиход терминологии крепостных взаимоотношений отдаленного средневековья; военно-принудительные работы для безработной молодежи; фактическое ограничение свободы передвижения и избрания профессии для значительной части промышленного пролетариата; восстановление цехов и сословий; зоологический национальный шовинизм; издевательство над личностью, ограбление социальных прав женщины, низведение ее до роли родильной машины и стремление ограничить ее интересы узким кругом детей и мужа.

    Настоящая работа в основном посвящена анализу законодательного материала, Но подробный догматический анализ не входил в задачу автора, и навряд ли он представлял бы интерес для; читателей, в особенности вне Германии. Употребляемый нами термин «гражданское право» шире обычного словоупотребления, ибо мы включили сюда также и вопросы так называемого хозяйственного права, аграрного (земельного) права, трудового права, а также и гражданский процесс.

    Автор счел необходимым дать изложение доступного ему материала из судебной практики; к сожалению, ему не удалось дать сколько-нибудь значительного материала, характеризующего низовую фашистскую юстицию. А между тем эта низовая юстиция и ее работа представляют особый интерес. Фашистский суд — не только важнейшее орудие экономической эксплуатации трудящихся масс и физического истребления передовых борцов рабочего класса, но и лаборатория, изготовляющая яд морального, идеологического порабощения» и разложения.

    При всей неполноте и безусловных недочетах предлагаемой вниманию читателя работы автор однако думает, что она поможет заполнить существенный пробел в советской литературе по вопросам права современной фашистской Германии.

    Было бы крупнейшей методологической (а посему и политической) ошибкой, если бы мы судили о правовой идеологии германского фашизма на основании тех положений, которые формулированы в партийной программе NSDAP. Ибо никогда еще в истории идея партийной программы так не профанировалась, как в политической деятельности германских фашистов. Никогда партийная программа не служила исключительно демагогическим; целям, как это имело и имеет место с знаменитыми 25 пунктами гитлеровской программы и в особенности с той частью, которая относится к хозяйственным проблемам и принадлежит перу г. Федера. Ибо если программа говорит о различном отношении к денежно-финансовому капиталу и производительному индустриальному капиталу — о паразитическом (raffender) характере одного и созидательном (schaffender) характере другого, то это только плохо прикрытая тактика возвысить в глазах рабочего того именно капиталиста, с которым рабочий каждый день и каждый час сталкивается, того капиталиста, который непосредственно сосет его кровь. С банкиром, с представителем финансового капитала рабочий непосредственно не соприкасается. На этого-то невидимого для рабочего капиталиста и целесообразнее всего взвалить все беды, его одного выгодно выставить в качестве виновника всех зол современного общественного строя. Но и выступления против грабительского финансового капитала — одна лишь демагогия.

    Пообещав в своей программе национализировать банки, а следовательно и вклады в них, германские фашисты не посягнули ни на один пфениг «ненавистных» им представителей ростовщического, грабительского, по их собственному выражению, финансового капитала, Они обещали борьбу с процентным рабством (Zinsknechtschaft), но ссудный процент, ввиду относительной скудости в Германии денежных капиталов, намного выше, чем в таких буржуазных странах, как Швейцария и Голландия. Учетный процент Рейхсбанка держится до настоящего времени на той именно высоте, на которой он держался: раньше и был установлен правительством Брюннинга.

    В программе националсоциалистов значится национализация трестов и синдикатов. Но за полтора года власти фашистского правительства ни один трест не был национализирован. Более того, почти перед самым приходом к власти фашистов, как раз те круги финансового капитала, которые давали деньги на националистическую контрреволюцию, круги Стиннеса и И.Г. Фарбениндустри потребовали и официального снятия пункта программы о национализации трестов, который был «перередактирован» в виде «регулирования деятельности» трестов и синдикатов.

    Как известно, германские фашисты обещали мелким лавочникам уничтожение универсальных магазинов, но не менее общеизвестно, что эти универсальные магазины продолжают благоденствовать по-прежнему. Когда средние и мелкие торговцы, составляющие значительную часть массовой опоры (германских фашистов, выражают свое нетерпение по» этому поводу, им разъясняют, что ликвидировать эти. магазины нельзя потому, что в них застряло свыше 400 миллионов марок банковских средств. На этом факте массы познают механику всего современного капиталистического строя, всесилие финансового- капитала. На этом примере они убеждаются также в том, что не от ставленников финансового капитала, какими являются, Гитлер и его организация, им следует ожидать улучшения своей участи.

    Известно, что германские фашисты объявили в своей программе войну крупным предприятиям, особенно в области сельского хозяйства. Но не менее общеизвестно, что ни при одном режиме крупное землевладение не пользовалось в столь обильной мере протекционистской финансовой, кредитной и всякой иной, помощью со стороны государства, вплоть до восстановления крепостнических взаимоотношений в области использования рабочей силы, как при фашистском режиме.

    Никто поэтому не вздумает всерьез считаться с этой стороной содержания гитлеровской программы.

    В своей речи, произнесенной перед промышленниками в Дюссельдорфе осенью 1932 г., Гитлер так определяет отношение фашистов к частной собственности: «Частная собственность моральна и этична постольку, поскольку я допускаю, что производительная деятельность людей различна; если производительная деятельность людей различна, то должны) быть различны и ее результаты. Если различны результаты этой производительной деятельности, то целесообразно, чтобы распоряжение этими результатами находилось в соответственном отношении к этому». Таким образом происхождение права собственности, по Гитлеру, имеет глубоко нравственный, справедливый и целесообразный характер. «Справедливо» поэтому и наследственное право. Федер обещал ввести обложение наследств, пропорциональное дальности родства наследника, но это, конечно, осталось на бумаге.

    Националсоциалистическая правовая концепция нашла общее философское выражение в работе Шпенглера «Пруссачество и социализм». Здесь мы имеем в закругленном виде теоретическое оформление системы беспощадной эксплуатации трудящихся масс, находящее уже подтверждение в повседневной практике германского фашизма. «Нет никакого «я» — есть только «мы», чувство общности, в котором растворяется каждый со всем его бытием. Об индивидууме нечего говорить, он должен принести себя в жертву целому. Здесь не каждый стоит за себя, но все за всех с той внутренней свободой в великом значении этого слова, как свобода послушания (libertas oboedientiae), которая наилучший свой пример имеет в прусской муштре (preussische Zucht)». «Из мироощущения исконного поселенца прусской марки, колонизаторского ордена, вырабатывался необходимый принцип хозяйственного авторитета государства. Индивид получает хозяйственное задание. Права и обязательства по производству и использованию хозяйственных благ распределены. Цель не в обогащении отдельных лиц или отдельного лица, а в процветании всего целого».

    Итак, богатство, власть, эксплуатация чужого труда, благоденствие незначительной верхушки за счет нищенских условий существования миллионов — все это не результат частной собственности на землю, воды, железные дороги, фабрики, заводы и денежные капиталы. Это — общественные феномены, независимые от института частной собственности, имеющие совершенно иную причинную обусловленность. Их происхождение объяснимо лишь метафизически. Что же касается института права собственности, то его содержание исключительно жертвенного порядка. Вот определение права собственности, спроектированное двумя фашистскими комментаторами германского права (Schwarz und Noack. Die Gesetzgebung des dritten Reichs): «Собственность — это право господства над вещью. Оно обязывает собственника при его использовании обеспечить наибольшее благо той среды, в пределах которой оно используется, оно ограничено теми обусловленными моралью и нравами социальными и национальными обязательствами, которые лежат на индивидууме в отношении народа. Во всем остальном собственник может обращаться с вещью по своему усмотрению».

    Этот проект нового определения права собственности дается указанными выше авторами в связи с изложением ими закона от 13 декабря 1933 г. об ограничении прав соседства в отношении предприятий, имеющих особое значение для физического оздоровления (Gesetz uber Beschrankung der Nachbarrechte gegenuber Betrieben, die fur die Volksertuchtigung von besonderer Bedeutung sind. - RGB 1933 I S 1058). Содержание этого закона заключается в том, что собственники участков, (Прилегающих к участкам, используемым для физкультурных целей и имеющим особое значение, в изъятие из общих положений, основанных на праве соседства, не имеют права требовать, например, того, чтобы были установлены ограждения или другие установки для предупреждения какого-либо ущерба (например установка высокого забора, предупреждающего попадание футбольных или волейбольных мячей, и т.п.). Только тогда, когда угрожающий ущерб особо значителен, может быть возложено обязательство принять меры предосторожности, а также может быть присуждено какое-нибудь вознаграждение. Впрочем для отыскания вознаграждения судебный порядок исключен. Можно добиваться вознаграждения лишь в административном порядке.

    Этот закон приводит комментаторов в неописуемый восторг. «Ни в одном законе до сих пор основной принцип националсоциалистического миросозерцания, а именно принцип «раньше общее благо, а затем частный интерес» (Gemeinnutz vor Eigennutz) не нашел еще такого яркого выражения, как в этом постановлении». Закон этот, чрезвычайно ничтожный по своему хозяйственному значению, излагается под широковещательным заголовком: «Законы, относящиеся к преобразованию понятия собственности». Непонятно, почему комментаторы говорят о законах, когда излагается лишь один закон (не потому ли, что от радости в глазах двоится?).

    Шпенглеровская постановка вопроса о социализме, вышеочерченная апологетика Гитлером, Федером и другими права собственности, потуги прикрыть ее существо новой социальной мотивацией — все это обусловливается исторически. Нынешний период есть заключительная часть определенного цикла исторического развития. Это есть период всеобщего! кризиса капитализма, капитализма в монополистической его стадии. До крайности развились противоречия между рабочим классом и капиталистами, противоречия между городом и деревней, до чрезвычайности обострился сельскохозяйственный кризис, небывалых размеров достигли безработица и обнищание промежуточных слоев городского и сельского населения. До небывалой остроты выросли международные противоречия. Внешняя торговля упала. Выросли почти до непреодолимых размеров таможенные барьеры. Расшатана система международных расчетов. Рухнула устойчивость валют, считавшихся как будто незыблемыми. Всюду вводится контингентирование ввоза, стремятся к осуществлению компенсационных форм внешней торговли, что означает безусловный застой международного товарооборота. Над всем этим вавилоном экономических взаимоотношений грозным кошмаром нависла перспектива неизбежной новой империалистической войны.

    В противовес этому развалу диктатура пролетариата привела на одной шестой земного шара к необыкновенному расцвету стройно организованной социалистической системы хозяйства.

    Охваченные мировым кризисом капиталистические страны ищут выхода в новой войне и уже заняты подготовкой к ней. Самая подготовка к войне является крупным фактором, который давит на экономическое состояние разных стран, в особенности такой страны как фашистская Германия.

    Одновременно в сознании широких трудящихся масс и раньше всего в рядах рабочего класса растет настроение возмущения, зреет революционный кризис. В этих условиях мы являемся свидетелями, новых форм классовой борьбы, новых форм политической и экономической эксплуатации трудящихся масс. Фашизм есть та новая форма политической и экономической эксплуатации масс, которую принес с собой капитализм в высшей стадии его разложения. Его основная задача — отстоять всеми мерами капиталистический строй, капиталистическую частную собственность на орудия и средства производства, деление общества на классы, закрепить и углубить классовое неравенство и классовую эксплуатацию.

    Период относительно мирного развития капитализма, политическим эквивалентом которого были либерализм, буржуазная демократия, отошел в прошлое. Поэтому, хотя существо общественных отношений как отношений эксплуатации осталось неизменным, по форме оно изменилось постольку, поскольку отношения эксплуатации стали более обнаженными, более бесстыдными.

    Фашизм не вносит принципиальных изменений в буржуазное гражданское право. Но его формы регулирования несколько изменяются в двух направлениях. С одной стороны, гражданское право выступает более обнаженно как право эксплуатации; с другой стороны, более искусно пользуются демагогической фразеологией, задача которой — так или иначе использовать не вытравленные еще из сознания масс пережитки предшествующей эпохи буржуазно-демократического развития.

    Монополизировав государственную власть через партию германского фашизма, финансовая и промышленная олигархия в первую очередь позаботилась о создании крепкого разветвленного аппарата физического принуждения, используя при этом все средства внешнего устрашения. Вооружение фашистских отрядов самых разнообразных наименований, сначала нейтрализация, а затем унификация цергибелевской полиции, организация отрядов технической помощи на случай забастовок, построение сети концентрационных лагерей и тюрем, открытое поощрение самых беспощадных избиений арестованных, широкое применение смертной казни, чистка суда и всего чиновничьего аппарата от ненадежных элементов, ликвидация всех остатков веймарских свобод, роспуск профессиональных союзов и унификация кооперативов, водворение в стране чисто казарменного, солдатско-полицейского режима — все эти меры расчистили почву и создали обстановку для временного беспрепятственного проведения в жизнь тех экономических «реформ», которые целиком и без остатка служат интересам крупного монополистического капитала и идущего рука об руку с ним крупного землевладения. Их империалистическим вожделениям подчинена вся внутренняя и внешняя экономическая политика «Третьей империи».