ПРЕДИСЛОВИЕ

     Государства, составляющие Германскую Империю, в отношении действующих в них в настоящее время законов уголовного судопроизводства, разделяются на три группы.
     1-я) Государства, где еще действует вполне или с некоторыми модификациями старый общегерманский инквизиционный процесс (Мекленбург-Шверин и Стрелиц, Липе-Шаумбург и Детмоль);
     2-я) Государства, где уголовный процесс, хотя покоится на началах обвинительном и устном, но суд состоит из одних только правительственных профессиональных судей (Саксен-Алтенбург и Любек);
     3-я) Государства, где процесс устроен на началах обвинительном и устном и непрофессиональный элемент допущен более или менее к участию в суде (все остальные немецкие государства).
     В одной Пруссии действуют теперь четыре устава уголовного судопроизводства, именно: 1) устав 1805 г. (Kriminalordnung), 2) устав 1840 г., дополненный законом 3-го Мая 1852 г., 3) Gode d’instruction crinnelle 1808 г. (на левом берегу Рейна) и 4) устав 1867 г. (в провинциях присоединенных к Пруссии в 1866 г.). Действующие в других немецких государствах уставы с множеством дополнительных к ним законов, представляют крайнее разнообразие.
     Вследствие такого положения дела, еще Рейхстаг бывшего Северо-Германского Союза в заседании 18 апреля 1868 г. постановил следующую резолюцию:
     Пригласить союзного канцлера изготовить проект общего для Северо-Германского Союза устава уголовного судопроизводства и представить таковой Рейхстагу.
     Союзный Совет не замедлил (5 июня 1868 г.) согласиться с этой резолюцией и канцлер, которому предложено было одновременно изготовить также и проект общего для Северо-Германского Союза уложения о наказаниях, поручил составление проекта устава уголовного судопроизводства прусскому министерству юстиции (12 июля 1869 г.).
     Составленный вследствие этого поручения проект в начале 1873 г. был представлен Союзному Совету. К проекту были приложены «Мотивы» и шесть приложений к ним (отдельный том).
     Метод составления проекта был следующий: сначала были собраны и подвергнуты сравнительному исследованию все действующие теперь в Германии законоположения по уголовному судопроизводству, равно как и наиболее значительные законоположения по этому предмету иностранных государств. А затем поставлен был вопрос - следует ли проект связать с каким-либо из существующих уставов уголовного судопроизводства и построить его на основаниях такового, или же составить совершенно новый, независимый от существующих законоположений, как по системе, так и по своим положениям, проект устава? Вопрос этот был разрешен в последнем смысле. Именно, в то время как при составлении проекта уложения составители пришли к заключению о необходимости выбрать из действующих немецких законодательств одно и переделать его в общее уложение для всей Германии, для чего нашли подходящим прусское уложение о наказаниях 14 апреля 1851 г. При составлении проекта устава уголовного судопроизводства признано было необходимым выработать закон совершенно новый, не связывая его ни с каким из существующих уставов.
     Конечно - сказано в мотивах - и для устава уголовного судопроизводства невозможно думать создать, что-либо абсолютно новое и оставить в стороне те основы, на которых покоятся немецкие уголовно-судопроизводственные законоположения последних десятилетий. С другой стороны, однако ж, нельзя упускать из вида, что реформы, ожидаемые от нового устава уголовного судопроизводства еще глубже и решительнее, чем те, которые совершены в области материального права общим уложением о наказаниях для Германии, и далее, что в пределах Германии не имеется вовсе такого устава уголовного судопроизводства, который, подобно тому, как прусское уложение о наказаниях 1851 г. для проекта общего немецкого уложения о наказаниях, мог бы послужить основанием для проекта общего немецкого устава уголовного судопроизводства. Даже в самом большом из немецких государств, в Пруссии, не существует (как мы видели) единства в уголовном судопроизводстве. А уставы других государств, как бы ни были высоки их законодательные достоинства, уже по одному тому не могут служить основою для проекта устава уголовного судопроизводства для всей Германии, что таковой предполагает одно общее судоустройство, а уставы разных государств покоятся все на разных судоустройствах.
     Эти соображения и другие второстепенные, привели к убеждению, что будет полезно и даже единственно целесообразно составить новый, от существующих законодательств независимый, проект устава.
     При этом - продолжают мотивы - едва ли следует упоминать о том, что задача создать самостоятельный в своей экономии и основаниях новый законодательный памятник не должна быть понимаема так, что проект везде и во всем возможном должен непременно отличаться от существующих законодательств. Чтобы таким образом оказаться чем-то вполне новым и оригинальным, напротив, при составлении этого проекта, также как это было и при составлении проекта уложения, принята в руководство мысль, что законодатель не должен стремиться во чтобы то ни стало к оригинальному и новому, а должен следовать требованиям здравой законодательной политики и усвоить себе все хорошее, существующее в других законодательствах и таким образом законодательное дело возвести в образец прогресса и совершенства в ряду того, что существует теперь. В этом смысле проект, при всем том, что он как целое по всей справедливости может быть назван новым памятником, везде, где только он находил в существующих законодательствах, что-либо хорошее и подходящее под его систему, принял это хорошее в себя.
     Относительно системы в мотивах сказано, что проект при изложении предмета особенно прилагал старание к тому, чтобы представить его возможно просто и с экономиею в целом.
     Союзный Совет в марте 1873 г. определил передать проект для предварительного обсуждения комиссии, составленной из одиннадцати известных юристов Германии.
     В октябре 1873 г. комиссия представила Союзному Совету свой проект, который значительно отступал от первого проекта лишь в частностях, но основания и система остались без изменения. Весь проект состоял из 395 параграфов, разделенных на семь книг: 1) общие положения, 2) производство в первой инстанции, 3) способы обжалования. 4) уничтожение вошедшего в законную силу приговора, 5) участие в процессе потерпевшего лица, 6) особенные роды процесса и 7) уголовное исполнение и издержки процесса. Это деление и осталось в уставе без изменения.
     Союзный Совет передал этот проект для рассмотрения и составления доклада новой комиссии, именно своей комиссии юстиции, которая в мае 1874 г. и доложила проект Союзному Совету с весьма важными изменениями против проекта комиссии юристов. С этими изменениями проект в июне 1874 г., как проект, и был окончательно принят Союзным Советом.
     Главнейшим изменением в проекте было, однако только принятие в него целого нового отдела о производстве в суде присяжных, которого проект комиссии юристов вовсе не знал, так как приурочивался к другой организации суда, именно к шеффенам. Другие изменения относятся к частностям и имеют важность второстепенную. Система же и стиль проекта осталась опять нетронутыми. Проект разделялся на те же семь книг, но состоял из 425 параграфов.
     1 февраля 1877 г. Устав Уголовного Судопроизводства для Германской Империи был подписан Императором, и срок для введения его в действие был назначен тот же, что и для нового Учреждения Судебных Установлений в Германии, именно не позднее 1 октября 1879 г.
     Перевод наш сделан с официального издания «Strafprozeszordnung fur das Deutsche Reich, nebst dem Einfuhrungs-Gesetz, vom Februar 1877 Berlin. 1877 (A. Nauck u. C.).
     Редакция Устава очень сжата и проста. Мы старались передать этот ее характер. Затем относительно одного только пункта нашего перевода нам кажется нелишним сделать замечание, именно, что момент, который в немецком тексте называется «Hauptverhandlung», мы называем «главным следствием» и соответственно этому выражение «Verhandlung» переводили всегда выражением «следствие». Мы предпочли такой перевод в этом пункте пред буквальным, потому что он точнее, так как следственный принцип в немецком уставе решительно преобладает над состязательным, и притом избранное нами выражение более соответствует нашему техническому языку.

Ив. Соболев