ПРЕДИСЛОВИЕ

 

   Поджог является одним из наиболее интересных в ряду других преступлений, как по тем теоретическим соображениям, какие вызывает вопрос о положении его в системе права, о его составе и т.п., так и потому — если так можно выразиться — практическому значению, какое он до сих нор еще имеет в государствах, где недостаточно хорошо организованы средства борьбы с огнем и мало развита система страхования. Между тем, если мы обратимся к литературе уголовного нрава, то окажется, что в данном отношении в ней существует ощутительный пробел. В особенности недостаточно разработана история этого преступления, – тогда как только она главным образом и может дать твердые устои для теоретических выводов, выяснив не только юридическую структуру преступления, но и его чисто бытовое значение. О русской литературе в данном отношении не может быть и речи: в ней, насколько я знаю, за исключением труда бывшего профессора Демидовского Лицея В. В. Сокольского, где преступление поджога рассматривается только между прочим и только по Уложению 1649 года — не существует буквально ни одной работы по истории преступления поджога. Литература французская — если исключить отсюда недавно вышедшее сочинение о поджоге Готье, историческая часть которого составлена на основании трудов немецких писателей — сводится лишь к тем беглым замечаниям, какие обыкновенно предпосылаются в учебниках уголовного права изложению догматических данных относительно того или другого преступления. Только в немецкой литературе, кроме таких замечаний в учебниках, встречается еще и несколько оригинальных сочинений о поджоге, — но и из них, впрочем, позднейшее — Osenbrüggen’a представляет из себя труд главным образом по догматике преступления, а не по истории его.

   Все сказанное имеет своей ближайшей целью объяснить, почему — при задуманном мной историко-догматическом очерке преступления поджога — я ограничился и должен был ограничиться лишь очерком историческим, и почему, далее, этот исторический очерк является, может быть, не совсем полным и не везде обстоятельным. Разбросанность, а под час и полное отсутствие какого бы то ни было материала — вот то оправдание, какое я с полным правом могу привести в свою пользу.

 

П. Беседкин.

 

Ярославль, 15 Октября 1884 года