ПРЕДИСЛОВИЕ

 

     В нашумевших в свое время «Вехах» г. Б. Кистяковский упрекал русскую интеллигенцию за равнодушие к вопросам гражданского права, в частности к практике гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената. Если область цивильного права не должна быть чуждой обществу, то сфера уголовного законодательства, в частности уголовный процесс, тем более заслуживает внимания, ибо объектом его является не только преступление, как абстрактное понятие, но, по мнению многих юристов, и живой, страдающий человек. Поэтому на деятельность уголовного департамента Сената, руководящего и направляющего судьбы русского правосудия, особенно необходимо обратить взоры всех и каждого, кому близки эти судьбы.

      Не упрекать кого бы то ни было собираемся мы: не эпоху строительства переживает сейчас страна, а под мертвящим дыханием «бытового явления» она живет, и одно право занимает всея мысли это — право на существование. Черный смерч пронесся, но еще слышатся его глухие раскаты, там и сям вспыхивает молния среди нависших над землей густых, мрачных туч, и поражает молодую, прекрасную жизнь.

     И потому не к борьбе призываем мы, а только к вниманию.

     С виду мы затрагиваем несущественный вопрос: право сторон на вызов свидетелей к судебному следствию.

     Но запаситесь терпением и прочтите до конца не слишком объемистую книгу, тогда вы убедитесь, насколько это право существенно, и как, нарушая его, легко представить любого подсудимого в одностороннем освещении, а из совершенного им преступления вынуть «душу», оставив один голый факт, одно событие преступления.

     Хотя наш закон — Устав уголовного судопроизводства— и говорит о равноправие сторон, но равноправие, строго говоря, наступает только с момента открыта судебного заседания по делу. Во время хода предварительного следствия защита, как известно, не пускается даже на порог правосудия, она лишь вступает в свои права после вручения подсудимому копии с обвинительного акта, т.е. когда вся предварительная работа закончена. Прокурор, наоборот, все время находится в курсе дела, следить и направляет предварительное следствие, хотя сам он по закону (278 ст. Уст. уг. суд.) его и не производит. К составленному им обвинительному акту, прокурор прилагает список лиц, которые, по его мнению, должны быть вызваны к судебному следствию (521 ст. Уст. уг. суд.).

     Само собою разумеется, закон требует от прокурора полной объективности в собирании улик и в освещении их свидетельскими показаниями.

     В деле Прасолова вы убедитесь, насколько это великое требование закона исполнено.

     Дальше.

     Обвинительный акт составлен, утвержден Палатою, и копия с него вручена подсудимому вместе со списком свидетелей. Подсудимый расписывается в его получении, при этом ему объявляется, «что он в семидневный срок обязан довести до сведения Суда: избрал ли он кого-либо себе защитником, и не желает ли, чтобы какие-либо другие лица, сверх указанных в предъявленном ему списке, были допрошены в качестве свидетелей и по каким именно обстоятельствами» (557 ст. Уст. уг. суд.).

     Обратите внимание на курсив. Ну, семидневный срок ни один защитник не пропустит, а подсудимые, между прочим, о нем и не знают, несмотря на своевременное объявление им содержания 557 ст. Но вот в чем беда — необходимо мотивировать ходатайство о вызове каждого нового свидетеля. Суд может не согласиться с вашими мотивами, и тогда вы лишаетесь поддержки, быть может, и крайне необходимой.

     В этом смысле дело Прасолова очень поучительно.

     Правда, после такого отказа защита не лишается права пригласить свидетелей на свой счет, но заставить их явиться нельзя, тем более, что дело слушается в другом судебном округе.

     Мы не знаем, насколько защита в деле Прасолова осуществила свое последнее право, но, принимая во внимание решение Сената по делу Прасолова,—решение оригинальное, так сказать, новейшего направления, — думается нам, право это скорее вышло похожим на карикатуру, чем на 576 ст. Уст. уг. суд.

     И в этом отношении Прасоловский процесс заслуживает внимания.

     Могут сказать, - подсудимый Прасолов не стоит того, чтобы о нем говорить. Не знаем, может быть, он достоин каторги, — это и решат вскоре ярославские присяжные заседатели, — но нас интересует не подсудимый Прасолов, а процесс Прасолова, и в то же время мы не забываем величия слова: «ужасно преступление, а человек достоин сожаления».

     Очень может быть, нас заподозрят в «скрытых» симпатиях к процессу. У нас нет возможности, признаться, и охоты вступать в спор с подобными людьми. Мы являемся лишь зрителем, интересующимся по своей профессии направлением русского правосудия и деятельностью его агентов. Вы думаете иначе? Думайте!

Наконец, возможно...

     Ну, многое возможно, и из всех возможностей мы выбираем одну: свои мысли, навеянные процессом Прасолова, высказываем вслух.

 

А.В.

Ярославль.

20-го Ноября.